В Малом зале петербургской филармонии состоялся четвертый вечер цикла "Консонансы ХХ века", придуманного московским пианистом Алексеем Гориболем и поддержанный петербургским Институтом Про Арте,— "Кабаретные песни". Татьяна Куинджи, Галина Сидоренко и Андрей Славный в костюмах от Татьяны Парфеновой пели Бриттена, Шенберга, Сати, Вайля и Дунаевского.
Символом этой области как раз и является классическое кабаре. Оно просуществовало с 1881 года (когда в Париже открылось первое кабаре "Черный кот") до прихода нацистов в 30-х годах. Кабаре было "жизнью как она есть", не отягощенной социальными условностями, и, кроме того, продолжало очень важную для пресыщенной Европы традицию — говорить легко о серьезном. Поэтому эстетически, как ни странно, кабаре во многом наследовало венскому классицизму и особенно Йозефу Гайдну. Неудивительно, что второй страной, где прижилась кабаретная традиция, стала Германия. Первое немецкое кабаре Ueberbrettl открылось в Берлине в 1901 году и сразу пригласило капельмейстером Шенберга (Arnold Schoenberg). В этом качестве он и написал Brettl-Lieder, исполненные Татьяной Куинджи.
Элемент притчи, всегда уловимый у создателя додекафонии, здесь брошен публике быстрым, почти незаметным штрихом. А самый эротически откровенный текст — ария из зингшпиля "Зеркало Аркадии" Эммануэля Шиканедера, либреттиста Моцартовой "Волшебной флейты",— соединяет зайца (символ похоти) и прямой намек на "ни горяч ни холоден" ап. Павла. Автор с венской учтивостью проходит мимо Павла и зайца и вместо апофеоза копуляции рисует позолоченные ходики — куртуазную подмену любовного сердцебиения.
Еще лучше искусством, не сказать главного, владел Эрик Сати (Erik Satie). Его мелкие и мельчайшие, в несколько тактов, вокальные пьесы сверкают музыкальным юмором, трудноопределимым, как всякий настоящий юмор. Андрей Славный пел их в основном по-русски в остроумных переводах Тамары Ивановой, хотя его французский — едва ли не лучший среди отечественных вокалистов.
Вся музыка, представленная в концерте, чрезвычайно общительна и аттрактивна, исполнителю нужно лишь попасть в тон, донести слова до аудитории. Большой голос тут ни к чему — в этом жанре гораздо ценнее выразительное, вплоть до декламации прочтение музыкального текста. Андрею Славному (Сати) и особенно Татьяне Куинджи (Бриттен, Шенберг) это удалось заметно лучше, чем Галине Сидоренко, которой достался Вайль. Будучи едва ли не лучшей музыкой в концерте, психологические этюды Вайля произвели наименьшее впечатление. Своим общим бельканто Сидоренко свела на нет тонкую тембровую ауру, причем в ее исполнении немецкие и французские песни Вайля были трудно различимы. На сладкое Гориболь с компанией сервировали три песни Исаака Дунаевского — в честь столетия Любови Орловой, по одной на исполнителя. И здесь Татьяна Куинджи выглядела чемпионкой. Ее "Колыбельная" из к/ф "Цирк" стала настоящей тихой кульминацией. В сверхконцентрированной нежности и вокальном совершенстве соединились для слушателя и вертеровские страсти Вайля, и крепкое публичное чувство Бриттена, и лукавая якобы лирика Сати.
БОРИС ФИЛАНОВСКИЙ