В рамках фестиваля "Золотая маска" на сцене Театра имени Маяковского прошла пуччиниевская "Богема" в постановке санкт-петербургского театра "Зазеркалье".
Такой фон для "Богемы" из питерского "Зазеркалья" кажется убийственным. Тут-то ничего нового: опера популярная; театр детский, а давнишнее сотрудничество "зазеркальских" режиссера Александра Петрова с дирижером Павлом Бубельниковым и вовсе настраивает на сплошное дежавю. Но стационарный тандем зазеркальских кадровиков неожиданно обернулся сильной стороной: малоформатный театр, где все знают друг дружку как облупленных, сотворил "Богему" в адекватной себе эстетике. И все получилось по-новому. Оркестр тут прямо на сцене. Дирижер — то в пальто, то в черной рубашке навыпуск — непосредственно вписывается в действие. В начале спектакля он спускается с винтовой лестницы — единственной декоративной конструкции постановки — в эпицентр событий, происходящих на монмартрской мансарде. Далее Павел Бубельников молча будет присматриваться к солирующим певцам и все время комментировать выражением лица события, разыгрываемые на самом краю авансцены.
Герои оперы — четыре молодых парижанина (поэт, художник, музыкант и философ) плюс две парижанки (болезненная Мими и стервозная Мюзетта). Выход каждого сперва мог напомнить либо концерт, либо капустник. Но потом все как-то сошлось. "Зовут меня Мими",— запела с винтовой лестницы артистичная Татьяна Сержан, и, слушая ее выходную арию, все задрали головы. "Какая нежная ручка",— влюбляется Рудольф (Евгений Акимов), и, даже не мучаясь сравнениями его будничного тенора с какими-нибудь звездами, зал просто болеет за него.
Концентрируя внимание публики на узловых музыкальных номерах, режиссер-зазеркалец Александр Петров так умно увел спектакль подальше от возможных музыкальных претензий, что даже обычно порицаемое критиками купирование второго акта ни у кого тут не вызвало недовольства. Да и какое недовольство, когда главное схвачено. Крикливые верхушки арии Мюзетты из второго акта тут просто необходимы — можно узнать ту же мелодию, когда на фоне ансамбля ее подхватит раздосадованный Марсель. А если уж умирающая Мими возвращает Рудольфу фразу его первой арии — конец во всех смыслах близок.
Минимум декораций и максимум режиссерского воображения так структурировали популярный пуччиниевский сюжет, что вместо дежавю вышло совсем другое: публике удалось увидеть "Богему" словно в первый раз. И словно впервые умилиться беднотой парижской мансарды (первый акт), бесхитростностью гулянья в Латинском квартале (второй акт), мнимой беспечностью двух друзей — поэта и художника, тоскующих по подружкам в начале третьего акта, и мелодраматической смертью Мими. Смертью, однако, не омрачившей настроя публики, сетовавшей лишь на то, что в четырех номинациях, разыгрываемых этим спектаклем на "Золотой маске" ("Лучший спектакль", "Лучший режиссер", "Лучший дирижер" и "Лучшая мужская роль" — Евгений Акимов), не учтена "лучшая мужская роль" Павла Бубельникова, представшего истинно богемным дирижером.
ЕЛЕНА ЧЕРЕМНЫХ