Коммунисты — на самом деле не партия, а коалиция разнородных сил. В их идеологии причудливо сочетается Иван Ильин с Карлом Марксом, Иоанн Кронштадтский с Владимиром Маяковским, религиозный фундаментализм и пролетарский интернационализм. Они воплощают коллективное бессознательное миллионов людей, которым нынешний порядок вещей представляется неуютным.
При отсутствии какой-либо левой альтернативы на нынешнем российском политическом поле зюгановцы — по сути своей, пассеисты и консерваторы — вынуждены играть роль радикальной оппозиции. Меж тем и эстетически, и морально к этой роли они совершенно не готовы. Директора оборонных заводов, секретари обкомов, деканы идеологических факультетов — они привыкли к секретарше, проведению селекторных совещаний, "Волгам" с мигалками. Коммунист должен быть поджар, яростен, готов уйти в подполье, претерпеть пытку, выкрикнуть перед смертью "Да здравствует товарищ Сталин!". Эти — тучны, косноязычны, многословны, вне начальственных кабинетов выглядят карикатурно.
Россия, вообще говоря, небезнадежна: парное катание, эсминцы, производство программного обеспечения, запуск на орбиту — все при нас. Но вот с коммунистами — полная незадача. Этот товар мы производить не умеем. Даже украинские товарищи на фоне зюгановцев выглядят осмысленно, обладают внятным набором потребительских качеств: жесткая оппозиция олигархии, борьба с национализмом, приоритет общественного над личным.
Но запретить российских коммунистов — все равно что вынуть из радиоэфира и с телевидения Аллу Пугачеву. Если миллионы людей готовы голосовать за КПРФ, значит такова их потребность, возможность высказаться. Маленькому человеку хочется выкрикнуть: я унижен, лишен будущего, мир несправедлив, чиновники — воры. Хочется проголосовать за пионерский лагерь, стенгазету к 8 марта, день здоровья, дружескую выпивку после смены на овощебазе, эскимо по 11 копеек.
Лимонов — в Лефортово, Шандыбин и Макашов — герои юмористических шоу, новые комсомольцы прогуляли кассу ЦК. Левый фланг открыт. Все легальные политические силы толпятся справа: поминают добрым словом Петра Столыпина, старательно постятся, в Париже идут поклоняться могилам дроздовцев, повторяют лозунг о единой и неделимой.
В стране Радищева, Пугачева, Желябова, Ленина на поверхности нету никого, кто представлял бы эту традицию. КПРФ — партия мутная и невежественная, тем не менее, как-то структурировала миллионы, которым равенство и братство важнее свободы. Фактический запрет зюгановцев освободит эту массу от вожаков. Скорее всего, лишение КПРФ статусных позиций приведет к постепенной гибели партии. Сейчас не 1993 год, и Зюганову не удастся повторить путч Хасбулатова и Руцкого; не будет ни шахтеров у Горбатого моста, ни перекрытия Транссиба. Но судьбы Геннадия Андреевича и Геннадия Николаевича имеют локальное значение. Интереснее проблема протестного электората. Кому достанутся симпатии избирателей КПРФ — перейдут ли эти голоса товарищам из "Единой России", соберет ли их новый Баркашов или новый Анпилов?
История бывшего Советского Союза показала невероятную жизнестойкость идей, порой совершенно безумных. Кто в здравом уме году эдак в 1985-м мог ожидать сумгаитский погром или отделение Казахстана, перезахоронение Кирилла Владимировича в великокняжеской усыпальнице, возвращение названия Петербургу? И коммунистическая идея будет существовать как вирус, готовый внезапно ожить.
Коммунисты правили Россией не из-за немецких денег. Советский строй родился из климата, почвы, народных сказок и протяжных песен. Стремление к Царству Божьему на земле, равному достоинству и достатку не уничтожимы. С этим приходится считаться и предвидеть последствия резкого ослабления партии российских коммунистов.