В июле в Калининском федеральном суде Петербурга начнутся слушания по искам почти трехсот сотрудников (треть всего персонала) старейшего следственного изолятора "Кресты" к своему начальству. Истцы требуют полагающейся им по закону доплаты на общую сумму почти 27 миллионов рублей. С подробностями АЛЕКСАНДР САМОЙЛОВ.
Первыми в суд обратились те, кто уже ушел на пенсию. Только в 2001 году Калининский суд удовлетворил десять таких исков, хотя и не в полном объеме (всего суд обязал руководство СИЗО 47/1 выплатить по этим десяти искам 66 тысяч рублей). При этом, несмотря на выигранные судебные решения, денег ни один из истцов, по словам их знакомых и адвокатов, пока не дождался. По словам адвоката группы истцов Юрия Хабарова они уже ходатайствовали перед судебным приставом-исполнителем о наложении на руководителей СИЗО штрафа в размере 10 МРОТ за неисполнение решений суда. При этом руководство "Крестов" в лице начальника изолятора Александра Житенева может и радо бы заплатить, но финансирование ГУИНа осуществляется из федерального центра и не рассчитано на такое количество вполне законных, но забытых выплат.
Между тем, количество исков все возрастает. Поняв, что с тюремной администрацией можно судиться, сотрудники СИЗО валом повалили в суд. Минюст, поняв, что шутки кончились, стал рассылать в территориальные подразделения ГУИН телефонограммы с требованием начать выплату надбавок. Один раз это требование уже было выполнено: в декабре прошлого года работникам заплатили все 100% причитающейся надбавки. С тех пор деньги в ГУИНе закончились, и надбавки платят не целиком, а частично. Что, конечно, является поводом для появления новых исков. Не говоря уж о том, что отсутствие на рабочих местах занятых в процессе надзирателей и прочих тюремных служащих может парализовать нормальную работу изолятора, а, следовательно, и следственных органов, и тех же судов. Про обитателей СИЗО, которым и так приходится несладко (особенно летом), и на которых, в конечном итоге, вымещают свою злость "кинутые" собственной системой сотрудники, мы и не говорим.