Ностальгия по семидесятым

Вчера в Мраморном дворце открылась выставка "Художники группы восьми 'Лестница'", объединившая работы Семена Белого, Анатолия Громова, Любови Добашиной, Владимира Долгополова, Анатолия Заславского, Николая Кошелькова, Льва Ланца и Валерия Мишина.

       Художники, объединившиеся в 1975 году под впечатлением прорыва к публике ленинградских нонконформистов, стали "Лестницей" только в 1988 году. До этого были просто людьми одного поколения, "группой восьми", сложившейся на основе личной симпатии. Искать у них единые эстетические принципы бессмысленно. Они не были соцреалистами — для 1970-х это уже программа. Но не были и подпольщиками, относясь к "золотой середине", "левому ЛОСХу". Состояли в Союзе художников, исправно выставлялись, не скандалили. Поодиночке их никто не третировал. Но выставиться всем вместе в 1981 году не дали, проницательно объяснив, что поодиночке они никакой опасности не представляют, а вот вместе — что-то "не наше" получается.
       Когда видишь в наши дни собранную воедино восьмерку, хочется говорить не столько об искусстве, хотя все они достойные художники, сколько о вызванном выставкой томительном, ностальгическом чувстве. Постепенно понимаешь: это чувство — ностальгия по условным семидесятым, поспешно окрещенным "застойными" годами. Точнее говоря, ностальгия по интеллигентским семидесятым, особенной, несуетливой, тихой и очень профессиональной субкультуре мастерских, небольших выставок, недоговоренности, которая для искусства бывает плодотворнее, чем "прямая речь". "Застой" был хорош неторопливостью: и художники никуда не спешили, и само застывшее время давало возможность глубже его постичь.
       Ценность той атмосферы искупает многое, за что современных художников хочется критиковать нещадно. Хотя бы за заимствования. Что из того, что Валерий Мишин любил метафизические натюрморты Моранди, Владимир Долгополов (1938-1999), сначала обожженный красками Сарьяна, затем простодушно запустил в свой "Кейф" красных рыбок Матисса, а Николай Кошельков (1934-1995) помнил в своей замечательной живописи о Фальке и Тышлере? Такое цитирование — неотъемлемая часть 1970-х, искреннее наслаждение от диалога с любимым художником. Так же ностальгически воспринимается сейчас и театральность, искусственность мира на холсте, свойственная той эпохе.
       Эта театральность породила восхитительную графику Семена Белого, автора бесчисленных "Спортивных праздников", "Спусков кораблей", "Субботников" и "Гостей из Африки" — одним словом, уморительных изображений советских и семейных торжеств, обжитых сотнями буквально подпрыгивающих от невыносимого счастья человечков. Боже упаси видеть в этом сатиру на брежневскую показуху. Конечно, доля жизнерадостного идиотизма в этом вечном празднике жизни есть. Однако Семен Белый не только изобретателен, но и бесконечно добр к своим созданиям, делит с ними простодушную радость бытия. Можно назвать то, что он делал, соц-артом, но насколько бесконечно далеки его литографии от тяжеловесного антисоветского агитпропа отцов этого направления Комара и Меламида.
       Наверное, благодаря таким выставкам, скоро станет понятной историческая ценность семидесятых, уникальной передышки между тотальным террором и тотальным аукционом.
       МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ