Пятый конь с Аничкова моста

Вчера в Музее городской скульптуры открылась выставка графики Натальи Мириленко "Петербургские миражи".

В культурологии существует несколько мистическое, не вполне научное, хотя и освященное авторитетом тартуской школы, понятие "петербургского текста". Подразумевается совокупность книг, произведений визуальных искусств, да и просто петербургских мифов и преданий, не комментирующих, но заменяющих "первую реальность" вымышленного, призрачного города: от Пушкина до Бродского. При этом физическая реальность как бы отменяется, а за фантазиями закрепляется смысловой приоритет. На протяжении ХХ века не раз казалось, что "петербургский текст" исчерпал себя, опошлен, растиражирован, низведен до уровня этнографического китча. Но рано или поздно он снова пробивался на поверхность: то в бульварно-апокалиптических новеллах Александра Грина, то в загнанной в подполье прозе Константина Вагинова, то в оцененной по заслугам лишь спустя десятилетия живописи "арефьевского круга" 1950-х годов. Странная графика Натальи Мириленко — достойная если не глава, то строка этого призрачного текста.
       Естественно, что очень часто такую свежую строку пишет не утомленный с детства родным городом петербуржец, а чужак, пришелец, ушибленный городом при первом же свидании и способный увидеть его по-другому. Так, в кинематографе 1990-х годов новый Петербург родился в фильмах сибиряка Александра Баширова, казашки Розы Орынбасаровой, уральца Алексея Балабанова. В роке — в "Осени" уфимца Юрия Шевчука. В графике — в архитектурных фантазиях дизайнера интерьеров Натальи Мириленко, место рождения — город Ангарск.
       Ее графические листы продолжают линию пугающих и завораживающих архитектурных утопий, проходящую в европейском искусстве через творчество Пиранези и Джордже де Кирико. Она заново выстраивает на бумаге Петербург, как свою собственную утопию, собственное видение на грани кошмара и мечты, некое внутреннее пространство, не избегая при этом заезженных туристических уголков города. Художник словно проектирует для себя самого эффектную тюрьму.
       Петербург госпожи Мириленко расположен на стеклянной или водной глади между двумя мирами, здания отражаются то ли в ней, то ли сами в себе. Имперский архитектурный декор разрастается, как в дурном сне, громоздящимися друг на друга, наступающими на зрителя колоннами и аркадами. Реальные здания отрываются от почвы, оборачиваясь воздушными замками или чертогами с жестким плетением ведущих в никуда железных лестниц. Мосты — в неожиданно ярких для творчества госпожи Мириленко акварелях — не просто "повисли над водами", но распадаются на звенья и пролеты, парящие в пустоте, превращаются в эффектные абстрактные композиции. А в "Воспоминаниях" здания то ли тают в воздухе, являя картину тлена и упадка, таящуюся под великолепными фасадами, то ли, напротив, возникают из ничего.
       Сколько коней на Аничковом мосту? Четыре? Для госпожи Мириленко — пять: три реальных, увиденных с выбранной ею точки зрения, и еще два — отраженных в воде Фонтанки. В конечном счете, все зависит именно от точки зрения. А Наталья Мириленко выбрала ее чрезвычайно удачно, словно оторвавшись от болотистой почвы и зависнув над городом.
       МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ