«Сначала это была романтическая история»

Игорь Юргенс, президент Всероссийского союза страховщиков (ВСС), объявил о своей отставке после 15-летнего бессменного руководства. В интервью «Ъ-Страхованию» он рассказал о своем видении ключевых этапов развития российского страхового рынка, его текущих проблем, а также о причинах отставки.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Задачей номер один стало войти в каждый дом»

— Вы в российской страховой отрасли уже более четверти века, практически с начала ее зарождения в современном, постсоветском виде. Какие основные этапы в ее развитии вы бы выделили?

— Сначала это была романтическая история начала рыночной экономики, впрочем, как и во всех отраслях. Каждый, кто хоть что-то понимал в страховании, стал себя пробовать в новых условиях. Кто-то пришел из государственных структур, кто-то — из социального страхования, и на рынке возникло около 3 тыс. компаний — это было в 1995–1998 годах. Все тогда думали, что это будет очень интересный и очень прибыльный бизнес.

И это действительно была проба сил — поначалу было совсем мало правил игры. Затем они начали появляться, возник государственный надзор. Точнее, он со стороны Минфина изначально осуществлялся, просто там начали появляться более профессиональные люди, которые понимали, что такое страхование. Да и сами страховщики пошли учиться — Финансовая академия и Академия народного хозяйства (теперь РАНХиГС.— “Ъ”) тогда активно отрывали соответствующие вечерние и заочные курсы.

Одновременно, если говорить о регулировании, началась самоорганизация, к 1998-му появилось два союза страховщиков, которые активно друг с другом конкурировали. Что было не особо правильным, поскольку это означало дихотомию у регулятора: он мог, когда ему было выгодно, обращаться к одному союзу, когда невыгодно — ко второму, поэтому в 1998 году союзы объединились в один, который я тогда и возглавил.

— Насколько учитывался при создании рынка зарубежный опыт?

— Он очень нам помог. Как раз с 1998 года мы начали активно сотрудничать с внешним миром. Точнее, в Госстрахе СССР такое сотрудничество было давно налажено: у них были компании за рубежом, но страховой рынок в целом еще только протаптывал себе дорогу к конкретному знанию. В Лондоне отрасль к тому времени 150 лет существовала, мы же начинали работу даже без Госстраха, который превратился в «Росгосстрах» и «Ингосстрах», все остальные занимались поначалу любительством. И нам очень помогла международная образовательная программа Tasis: они предоставили материалы по структуре рынка, его работе, наработки по развитию соответствующих механизмов на новых, только возникающих рынках. Были обучающие семинары внутри страны, также мы выезжали практически всем коллективом на обучение в Германию, потом компании уже завязали свои зарубежные связи, перенимали опыт.

Если же возвращаться к этапам развития рынка, то после его создания задачей номер один стало войти в каждый дом, а при нашей культуре страхования и тогдашних заработках людей это было невозможно без ОСАГО. Поэтому первый поворотный этап для развития рынка, над которым мы работали добрых пять лет, возник в 2003 году, когда появился закон об ОСАГО, и это действительно дало возможность страховщикам предъявить себя практически всем домохозяйствам России.

— До этого еще в каждый дом вошли же с полисами обязательного медицинского страхования (ОМС)…

— ОМС со стороны государства, да и со стороны граждан, никогда не рассматривалось как классическое страхование. Это была расчетная система для того, чтобы хоть каким-то образом наладить разваливавшееся централизованное здравоохранение, страховщики были, по сути, передаточным звеном. Поэтому сказать, что они вносили какую-то страховую культуру, нельзя — каждый человек получил учетную карточку ОМС и продолжал ходить в свою же поликлинику, и он не понимал, в чем там страховые принципы. ДМС — другое дело, оно сразу возникло, но было доступно лишь для категорий от верхней части среднего класса и выше. ОСАГО же — другое дело, это обязательный продукт вне зависимости от того, какая у тебя машина и сколько ты зарабатываешь. Поэтому это и стало первым важным этапом.

Следующая же важная веха — страхование жизни. По мере того как накапливался средний класс, который в 2000-х годах насчитывал, по оценкам, 7% населения и эта доля росла, люди уже начали думать о страховании жизни. Плюс страховщики начали конкурировать с банками с точки зрения дохода, который потенциально можно получить, застраховав свою жизнь. Еще лет десять назад представить себе, что в общих сборах рынка страхование жизни составит 30%, было нереально. А сейчас это уже вполне обыденная вещь: приходишь в банк, а тебе говорят, что помимо условно 7% годовых, которые положены по депозиту, можно диверсифицировать вложения и получить, скажем, 11%, если оформить договор страхования жизни в родственной банку страховой компании. Благодаря таким продуктам потребитель понимает, что страхование не только способ защиты от риска, но и способ инвестиций, и они становятся массовыми.

И здесь еще огромное поле для развития. В Германии, например, в связи со стабильной в долгосрочном плане ситуацией страхование жизни — это до 60% инвестиций в экономику. Потому что это длинные деньги: человек верит своему страховщику, отдает ему деньги, скажем, на 30 лет, и они, естественно, вкладываются в долгосрочные инвестиционные проекты. У нас пока все очень далеко от этого, мы работаем с Минфином над тем, чтобы определенного рода продукты стали действительно источниками длинных денег, но понятно, насколько волатильны экономическая и политическая ситуация в нашей стране.

И, наконец, этап, который начинается прямо на наших глазах,— это цифровизация. Все приложения, которые каждая компания предлагает своим страхователям, все общероссийские системы вроде ОСАГО Российского союза страховщиков, одной из самых сложных и больших в стране, развиваются крайне быстро. Впрочем, все мы это и так прекрасно видим, пояснять нет смысла.

«Хроническая ошибка — недопонимание того, как устроен рынок»

— Вы сказали, что во второй половине 1990-х на рынке было 3 тыс. страховых компаний. Сейчас осталось 120–130. Это сильно напоминает то, что произошло за это же время в банковском секторе, где мы видели довольно резкое ужесточение регулирования. Что в этом плане на страховом рынке?

— То же самое. С ростом рынка росли профессионализм и, если можно так выразиться, железная воля регулятора. Хотя, конечно, правительство наше переформатировалось много раз, поэтому была некая чехарда в регулировании, надзор за рынком несколько раз менял свое место в структуре власти. Последовательная и, я бы сказал, логичная политика на страховом рынке с более или менее долгосрочным горизонтом планирования возникла 11 лет назад, когда функциями мегарегулятора наделили ЦБ и там появилась большая профессиональная команда. Кроме того, ЦБ видит весь финансовый рынок и, когда нужно, включает необходимые общие инструменты поддержки и регулирования, стратегия общая. В том числе на страховом рынке — финансовая устойчивость, формирование резервов, вычистка тех, кто занимался бизнесом в серой зоне, пресечение притворного перестрахования за рубежом, когда просто деньги выводили и отмывали. Все это закончилось плотно, жестко, и последний резонансный случай — это, конечно, национализация «Росгосстраха», окончательное наведение порядка на рынке, в том числе на рынке ОСАГО, где это наиболее больно чувствовалось, когда «Росгосстрах» был там монополистом за счет не имеющей конкурентов филиальной сети. Да, развитие регулирования иногда шло опережающими темпами по сравнению с темпами развития страхового рынка. И мы, конечно, понимаем, что иногда вторичны по отношению к банковскому сектору. Но я думаю, что в целом при нашем волатильном состоянии экономики и финансов страны единый регулятор — это правильно, в том числе в силу особенностей российской ментальности и психологии.

— Какова в этой эволюции регулирования роль профессиональных сообществ?

— Та же самая зрелость. Когда ВСС возник в 1998-м, это была чисто лоббистская организация, которая представляла интересы отрасли с точки зрения PR и GR. Но потом постепенно внутри ВСС и трех ее дочерних организаций — союзов автостраховщиков, страховщиков ответственности и агростраховщиков — начали возникать элементы саморегуляции, которые в начале 2010-х были оформлены законодательно. Сейчас мы внутри союзов сами и разрабатываем типовые страховые продукты, и следим за тем, чтобы конкуренция была относительно справедливой, и следим за тем, чтобы отношение к потребителю тоже не было вторичным. Конечно, зарабатывание денег, максимизация прибыли — это смысл любого акционерного общества, смысл того капитализма, в котором мы живем. Но без того, чтобы заботиться о потребителе страховых услуг, добиться развития рынка невозможно. Поэтому саморегулируемые организации, поскольку они объединяют общий интерес, а не конкретный финансовый, стали центром разработки этических правил, потом у них возникла некоторая собственная надзорная функция. Сейчас это некий центр притяжения и создания теории общего блага.

— Если говорить о ключевых решениях в истории развития рынка, какие основные ошибки допускали за последние четверть века законодательные и регулирующие органы и сами страховщики, какие решения, напротив, оказались успешными?

— Опять-таки большая веха — это ОСАГО. Это была довольно крупная победа страхового рынка, потому что поначалу казалось, что это навязывание услуги, дополнительная нагрузка на автовладельцев. Но теперь все признают, что, слава богу, прошел тот период, когда разборки на дорогах доходили до крайних проявлений — сейчас автовладельцы спокойно обмениваются номерами полисов и разъезжаются, и что это был очень большой шаг вперед. Ошибки при этом тоже были. Потому что поначалу думали лишь о том, как бы собрать премии, о выплатах мало задумывались. Лишь много позже, в 2011 году, Верховный суд обратил внимание, что слишком много исков к страховщикам ОСАГО возникает в рамках закона о защите прав потребителей, что возник целый клан юристов, которые на этом и жили: затягивали урегулирование вопросов, предъявляли непомерные требования, злоупотребляли правом. И миллиарды текли в карманы этих юристов, не доходя даже до их клиентов. Потом возникло прямое возмещение убытков, возник финомбудсмен, который нам помог в этом вопросе. И Верховный суд, надо отдать ему должное, ежегодно на своих пленумах подробно разбирался, почему в ОСАГО так происходит. Но самое главное, что эта ошибка была исправлена ЦБ классическим способом увеличения конкуренции — ликвидацией монополии «Росгосстраха», который продавал полисы намного успешнее, чем все остальные, а урегулированием убытков занимался при этом не особо качественно.

Еще хроническая ошибка — недопонимание того, как устроен рынок. Первый пример — это ОМС, где постоянно в моменты каких-то обострений или кризисов государство хочет вновь пересмотреть роль страховых принципов. Которые заключаются в том, чтобы оценить здоровье каждого и чтобы деньги шли в те заведения, которые лучше лечат, шли за пациентом, а не во все медучреждения по квоте. Государство же периодически хочет как можно больше ужать страховщика и самому заниматься здравоохранением без дополнительного контроля и никак не может до конца определиться, что у нас — медицина, построенная по страховому принципу, или медицина государственная, централизованная, которая была в Советском Союзе; мы до конца еще эту развилку не прошли. Второй пример — обязательное страхования ответственности владельцев опасных объектов и перевозчиков. Сейчас постоянно под предлогом того, что это большая нагрузка на предпринимателей, в этих секторах идет снижение тарифов. Наверное, с какой-то точки зрения это справедливо, а с другой стороны, как иначе накапливать те капиталы, о которых мы говорили, ссылаясь на Германию? Или взять Францию, где поначалу было 200 обязательных видов страхования, что позволило создать большой страховой рынок, который большие деньги перекачивает от потребителя в инвестиции. Об этом, мне кажется, еще предстоит думать, но сейчас не до того — сейчас лечатся пожары, затыкаются дыры, и мы занимаемся выживанием.

«Наличие четырех отраслевых страховых союзов — это многовато»

— Если акцентироваться не только на санкциях, какие на данный момент вы видите главные проблемы российского страхового рынка и как их решать?

— Они неизбежно связаны с санкциями. Основная проблема — это перестрахование. У нас рынок мелкий: всего порядка $30 млрд премий в год собирается в долларовом эквиваленте. А одна только немецкая компания Allianz — $120 млрд. А риски имеются очень большие: авиационные, морские, у нас есть большие предприятия, в том числе нефтегазовые и угольные, мы осуществляем космические запуски. Все это раньше на 70% перестраховывалось на тех рынках, куда доступ нашим страховщикам сейчас закрыт, соответствующее перестрахование на внешних рынках упало до 12%. Есть, конечно, РНПК, «дочка» ЦБ, которая сейчас срочно была докапитализирована. Но, во-первых, это в какой-то мере перекладывание рисков из одного кармана в другой, а во-вторых, это, по сути, монополист, что неизбежно должно привести к росту тарифов.

Второй тяжелый момент — инвестиции, о которых я говорил. Допустим, вы собрали резервы, но где вы будете их размещать? Когда раньше были доступны различного рода инструменты, в том числе открытого большого мирового рынка, доходность была одна, сейчас, конечно, ниже. И, наконец, третье: расширения потребительской корзины не предвидится. Последние лет восемь потребительские возможности домохозяйств падали. Процентов на 10–15 наши страховщики за это время утратили своего потребителя — как корпоративного, так и домохозяйства.

И, наконец, сложная ситуация на рынке ОСАГО, связанная со все растущим дефицитом запчастей. Совершенно очевидно, что без выстраивания мощностей по производству запчастей на территории России либо без налаживания их эффективного параллельного импорта эту проблему с их дефицитом решить невозможно. И пока данные вопросы не решены, страховое сообщество рассматривает разные варианты, в том числе временное использование в ряде случаев б/у запчастей. Однако сейчас ремонтировать запчастями б/у по ОСАГО невозможно: отсутствуют какие-либо правила, нормы и требования к использованию таких запасных частей, Единой методикой не предусмотрен расчет размера расходов на восстановительный ремонт с их использованием. Вместе с тем законом предусмотрено право страховщика использовать при восстановительном ремонте бывшие в употреблении запчасти в случае, если с этим согласен потерпевший. При этом объективно существует ряд рисков: несоответствие заявленной продавцом комплектации, состояния, оригинальному артикулу, отсутствие гарантий, территориальная отдаленность места нахождения продавца, купля-продажа за наличный расчет, риск роста количества угонов автомобилей с целью дальнейшего разбора и реализации комплектующих. Поэтому мы предлагаем разработать нормативное регулирование процесса использования бывших в употреблении или восстановленных комплектующих изделий при проведении восстановительного ремонта с четким определением соответствующих требований, норм и правил, минимизирующих возможность возникновения проблем и рисков.

— Вы объявили о решении уйти с поста главы страховщиков. С чем это связано и как вы видите будущее развитие ВСС?

— Мое решение связано с тем, что в ноябре мне исполнилось 70 лет. И считаю, что молодым всегда и везде у нас должна быть дорога. Должен быть предел каждому человеку, находящемуся на каждом посту. А я в общей сложности на посту руководителя ВСС более 15 лет — этого достаточно, нужны новые молодые, энергичные люди, и я им с удовольствием передам эстафету.

Что касается будущего развития союза, оно, конечно, будет производной от общей ситуации в стране. Но как минимум уже сейчас понятно, что наличие четырех отраслевых страховых союзов, хотя бы и под крышей единого ВСС,— это многовато. Когда нас было 3 тыс. компаний, может быть, это и могло быть чем-то было объяснимо, хотя тогда как раз был один союз, но наличие четырех сейчас — это чрезмерно. Это непростой, нелинейный вопрос: нужно учесть наличие в каждом из союзов помимо ВСС компенсационных фондов, то есть резервов на случай банкротства или ухода с рынка страховщика, когда из этой общей кассы производят необходимые выплаты по конкретному виду страхования. Эти миллиардные компенсационные фонды и по Гражданскому кодексу, и по законам, определившим данные виды, трудно объединить. Мы с данным вопросом обращались и в Госдуму, и в антимонопольную службу, и в Минфин — нам было сказано, что пока не до нас, вопрос долгий, надо менять Гражданский кодекс. Насколько это так или не так — будем смотреть подробнее, обсуждать, но в любом случае данные шероховатости, связанные с законодательством, надо преодолевать и делать единый союз, где все эти виды будут представлены. Как в Германии, где у союза страховщиков есть моторное бюро, бюро страхования жизни и т. д., но финансовые подразделения, подразделения, ответственные за отношения с обществом, едины — это и экономия, и большая эффективность. И это должна быть задача следующего руководства союзами, которое будет избрано в конце ноября.

Записал Петр Рушайло