Кузнецы торгуют мужиками

Со вчерашнего дня Манеж на две недели отдан Гильдии кузнецов и художников по металлу. Они развернули там огромную выставку "Осень в кружеве металла". Судя по симфонии власти и художников, которая наблюдалась на открытии, кузнецов недооценивать не стоит: они вполне способны превратить весь город в одну большую Малую Садовую.

       Кузнецы открывают уже вторую за год выставку в Манеже — или, как ее тут предпочитают называть, "металлическую феерию". Есть что показать и есть кому посмотреть: авторы явно не обделены заказами. Но им, конечно, хочется выйти с частного на городской уровень. Один кузнец так честно и сказал: "Мы в стенах Манежа тренируемся, чтобы выйти в город". Уже сейчас гильдия готовит к юбилею 300 фонарей, и то ли еще будет. Люди на вернисаж пришли значительные: кружил меж металлических уродцев ректор Академии художеств Альберт Чаркин (ему на выставке больше всего понравилось название), беседовали о чем-то своем руководитель комитета-300 Наталья Батожок и политтехнолог Сергей Давитая. Ходил, улыбаясь, глава администрации Адмиралтейского района Юнис Лукманов: его кузнецы назвали "союзником", поскольку в означенном районе они "обрели свой дом". "Любой глава поступил бы так же", — скромно заметил господин Лукманов.
       Выставка впечатляет своими масштабами: Манеж зарос металлическими прутьями, как паутиной. Есть кровати, на которых неудобно лежать, стулья, на которых неудобно сидеть, и зеркала, в которые страшно смотреться. Есть скамейки и даже целые беседки. И, конечно, гигантское количество разных мелких предметов прикладного и не очень характера: статуэток, виньеток, подсвечников и так далее. Техники разные, но стиль совершенно унифицированный: этакий взбесившийся модерн с элементами садо-мазо. Необычайно популярны аляповатые зверушки (особенно модны кошки) — так что даже персонажи вполне человеческие, вроде Петра I или академика Курчатова, начинают приобретать черты каких-то земноводных.
       Произведения мелкой пластики запросто можно купить. Господин Лукманов, например, как человек государственный, приобрел сразу несколько "орлов и Петров", как он выразился. Продавец терпеливо объясняет, показывая на крошечную бронзовую фигурку: "Это финский мужик в 1918 году после предоставления Финляндии независимости. Он стоит и думает: то ли водку пить,то ли лес рубить". "А вот это, — показывает на соседнюю, — русский мужик. Он знает". Русский, действительно, уже лежит.
       Неподалеку стенды Общества фехтования. Тут, понятно, развешано холодное оружие. Девушка увлеченно рассказывает какой-то даме, что "шпагу можно купить, а можно со своей приходить". Мужчина демонстрирует меч: говорит, что он "не заточен и, соответственно, малоопасен для окружающих". Через секунду добавляет: "Конечно, если на вас доспехи". А под стеклом лежит книжка, называется "Обучение рубке и уколам".
       Поскольку создается полное впечатление, что вся выставка принадлежит одному художнику, кузнецам приходится оригинальничать в выборе названий для своих мастерских. Запомнилось, например, "Витрувий и сыновья". Неплохо звучит и "Мысли в металле". Табличка "Мысли в металле. Каминный набор" выглядит крайне поэтично. С названиями произведений, правда, дело обстоит похуже: если в экспонате есть хоть что-то абстрактное, он наверняка называется либо "Цветок любви", либо "Над городом", либо, в крайнем случае, "Сон ангела". Как точно подметил господин Чаркин, "такое ощущение, что из вулкана извергается чудо красоты".
       СТАНИСЛАВ ЗЕЛЬВЕНСКИЙ