Советские режиссеры снимали Париж и Лондон в Прибалтике, американцы любую европейскую столицу легко делают из Праги. Свежий пример кинематографической изворотливости: французы приехали в Петербург, чтобы снимать Францию. На съемочной площадке фильма "Любимые не умирают" побывал СТАНИСЛАВ ЗЕЛЬВЕНСКИЙ.
Все действие фильма происходит во Франции, почти вся съемочная группа — французы, деньги — французские. На естественный вопрос — зачем же было ехать в Петербург — исполнительный продюсер Мишель Каньяр (Michelle Cagnard) отвечает просто: потому что тут дешевле, а денег мало. "А почему не в Восточную Европу?" — "Ну, можно было бы и туда". Француженка деликатно не упоминает главную, судя по всему, причину приезда: в Европе такой естественной разрухи не найти. Франция, охваченная войной, легко снимается в пригородах Петербурга почти что без декораций. Например, боевые действия в Шампани, во время которых главный герой гибнет, отлично прошли в Колтушах, Ленинградская область. Только окопы пришлось вырыть.
Ключевую, как говорят, сцену снимают вечером у выхода из Казанского собора. Эпизод действительно важнейший. Андре в компании девушки Одетты (Каролин Виктория, Caroline Victoria) выходит из театра, идет дождь, и тогда он ей говорит: а давай, мол, ко мне завалимся. С этого начинается их большая любовь, которая закончится браком и сыном. Будущий сын, кстати, бегает тут же, за колоннами: Малавуа решил добавить сюрреализма. Ребенка играет семилетний Вова Волков, — сперва искали француза, но оказалось, что найти подходящего французского ребенка в Петербурге куда труднее, чем развалины.
Дикий холод, группа опаздывает, поскольку слишком долго снимали сцену в трамвае: Андре подсаживается к Одетте в транспорте (Средний проспект Васильевского острова) и пристально на нее смотрит. Она терпит, терпит, а потом: "Прекратите, мсье!" Что-то вроде этого. В итоге выход из Казанского собора-театра (эпизод где-то на минуту) репетируют, срывая график, часа три. Надо, чтобы десяток пар появились, раскрыли зонтики и создали необходимый фон для героев. Но Малавуа все время что-то не нравится: то снимают не с того места, то идут слишком медленно, то зонтик выглядит слишком современно. Трогательный Вова периодически сбегает обниматься с бабушкой и пропускает свой выход.
В конце концов массовка совсем замерзает и идет поэтому достаточно быстро, зонтик заменен, ребенок отлучен от родственницы. Дождь обеспечивает пожарная машина: мужчина в камуфляже направляет рукав так, чтобы струи падали вертикально (попутно обливая всех присутствующих). При минусовой температуре вода немедленно замерзает, и помощники подметают со ступеней уже льдинки, в кадре совсем неуместные. И только озверевшие милиционеры из оцепления радуются: о, говорят, теперь каток будет.
За месяц, проведенный в России, французы вполне акклиматизировались. На погоду не жалуются, с организацией, клянутся, — ни малейших проблем. Языковой барьер (массовки и часть технического персонала — русские) преодолен легко, и сейчас общение происходит в духе "Особенностей национальной охоты". "Je peux?.. S'il vous plait, il faut le prendre...", — подбегает юноша-француз к русскому, показывая на какой-то кабель. Русский секунду смотрит непонимающе, потом кивает: "А, давай!" Довольный иностранец хлопает его по плечу и уносит кабель.