В петербургском Международном пресс-центре артисты балета и драмы рапортовали об очередном творческом подарке к 300-летию города. Спектакль "Ты, Моцарт, Бог" поставлен по маленькой трагедии Пушкина актером и режиссером Виктором Терелей, солируют танцовщики Мариинского театра Фарух Рузиматов и Юлия Махалина, но они также будут и разговаривать, поскольку спектакль обещан синтетический.
Помимо балетных солистов к делу привлечены бас Владимир Миллер (на роль слепого музыканта), студия танца и пластики "Метаморфозы" из Дворца творчества юных, танцовщики Театра имени Мусоргского. Как положено режиссеру, на пресс-конференции за всех отдувался в основном господин Тереля. Инициатива проекта принадлежит, однако, Фаруху Рузиматову. Чем меньше он в последнее время занят в родной Мариинке, тем активнее ищет занятий на стороне. И чем меньше чисто гимнастических возможностей для танцев ему оставляет возраст, тем сильнее годы клонят господина Рузиматова к синтетике, в химическом составе которой преобладает разговорный жанр. Обычное такое решение обычной для балетных артистов профессиональной драмы. Поэтому Фарух Рузиматов и пришел к Виктору Тереле как к стоматологу приносят больной зуб и просят что-нибудь с этим сделать. Господин Рузиматов хотел сыграть Сальери. Но господин Тереля переориентировал его на Моцарта. А Сальери взял себе. И, сидя на пресс-конференции, нельзя было об этом не пожалеть. Господин Рузиматов, затянутый в черное, смуглый, с орлиным профилем, запавшими очами и щеками, сумрачно глядел просто-таки флорентийцем, который способен перетравить десять таких Моцартов. Тем более что он почти всю дорогу молчал, как будто замышляя нехорошее. Виктор Тереля, напротив, говорил крайне бурно. Начало пресс-конференции задержали, и можно было заподозрить, что в коридоре, на подходе к залу, режиссера просто перехватила какая-нибудь журналистка и долго говорила всякие глупости. Потому что добравшись наконец до своего кресла, Виктор Тереля с нечеловеческой страстью клял хрестоматийный, стереотипный взгляд на вещи, в частности, на пьесу Пушкина. И очень нервно прибавил, что лично он, Виктор Тереля, Пушкина ставит выше греков и даже выше Шекспира. В его словах был вызов. Тайные поборники Шекспира и греков в зале примолкли. Тем более что Виктор Тереля сослался на свое ученичество у Анатолия Васильева, Ежи Гротовского, на преклонение перед великим японцем Тадаши Сузуки. Он сказал, что поставит мистерию. Там будет жертва, которую убивать нельзя, потому что она священна, — и в этом заключается ужас, но жертва не будет священна, если ее не убить, и отсюда после ужаса наступит катарсис. Помимо стереотипного взгляда Виктор Тереля заклеймил также дешевое морализаторство. После чего от него досталось уже всем великим писателям земли Русской, особенно был бит Лев Толстой: Лев Николаич безусловно талантливейший писатель, но местами, а по большей части — ужас. Не удивительно, что Фарух Рузиматов, когда его попытались вытянуть на столь же прямой разговор, твердо сказал: "Мы, артисты балета, люди необразованные. Люди, быть может, даже и не догадываются, насколько", — после чего ушел в глухое запирательство, на все вопросы отвечая, что ему было очень интересно. Потом, наконец, кто-то догадался спросить, при чем же здесь 300-летие Петербурга, до которого еще вон сколько, а премьера спектакля в начале декабря. Виктор Тереля тут же забросал спросившего выкладками из Аристотеля. Сообщил также, что на самом деле его спектакль о Дионисе приходящем, и вообще, об искусстве и о гениях. Осталось впечатление, что такой уж, видно, он, город Петербург, что ни подари, все ему мало.
ЮЛИЯ ЯКОВЛЕВА
