Событие недели — "Механическая сюита" (2001) Дмитрия Месхиева (12 февраля, РТР, 23.55, ****), фильм замечательный прежде всего режиссерским взглядом на современность, резко отличающимся от общепринятого в российском кино. В 1990-х годах кинематографисты печалились, что реальность, дескать, стала слишком переменчивой и непредсказуемой — не то что в благословенные времена "застоя". Поэтому обиженные реальностью режиссеры — за редчайшими исключениями — превращали ее на экране либо в криминальный гран-гиньоль, либо в слащавую сказку о "новых русских". Месхиев в "Механической сюите" осмелился снять нормальную, серьезную психологическую драму, посмотреть на современную жизнь просто как на жизнь, конечно отличающуюся наносными реалиями от жизни прежней, но определяемую неизменными человеческими страстями. Главный герой фильма — труп, что, кстати, вполне в духе некоего некрофильского поветрия, охватившего в последние годы мировое кино. Однако труп этот не буйный, приличный: поехал в командировку в тихий провинциальный городок человек и умер скоропостижно. Ни друзей, ни семьи, сослуживцы по заводу звали его "поэтом", поскольку к праздникам усопший сочинял поздравительные стихи для дам. Поэтому ехать за покойником снарядили двух "общественников": выжигу, превратившегося из профсоюзного функционера былых времен в "менеджера", и интеллигентного рабочего, феерически сыгранного Сергеем Гармашем. Классическая схема buddy-buddy movie, мужского кино, в котором напарники вначале не переносят друг друга, а потом братаются. Но, как водится только в России, деньги, выделенные на достойную транспортировку трупа, были потрачены ими на иные неотложные цели, проще говоря, частично пропиты, частично отданы по пьяни случайно встреченной девушке-библиотекарю, чтобы смогла она убежать куда подальше от провинциальной тоски. Тоска, пожалуй, эмоциональный лейтмотив фильма, но тоска не вульгарная, а специфически русская, дорожная, сладковатая: ее навевает перестук вагонных колес, именно она сводит незнакомых людей и вышивает причудливую канву фильма. Труп решили везти в обычном купе, под видом загулявшего приятеля. Далее, как в известном анекдоте, не посвященный в жутковатую историю сосед по купе решил, что убил невзначай попутчика, и выкинул "дважды умершего" в окно. А тот врезался в стекло встречного поезда, вызвав тяжелую депрессию у его машиниста, в которого как раз и была влюблена облагодетельствованная библиотекарша. Короче говоря, Месхиев завязал вокруг трупа все более и более запутывающийся по ходу фильма узел отношений, вывел на экране множество эпизодических персонажей, неизменно отчетливо и вкусно сыгранных. И, на удивление, в мире фильма не оказалось однозначно отрицательных персонажей: просто люди, разве что слегка испорченные "квартирным вопросом". Словно испугавшись собственного взгляда на человечество, режиссер в финале подпустил лишку пафоса, дав героям возможность продекларировать свое благородство в лапах безжалостно избивающих их бандитов-близнецов, однако испортить один из самых удачных российских фильмов последних лет все-таки не сумел. О благородстве, которое в критических обстоятельствах проявляет самый, казалось бы, ничтожный из человечков, и фильм отца итальянского неореализма и католического мистика Роберто Росселлини "Генерал Делла Ровере" (Il generale Della Rovere, 1959) (12 и 13 февраля, "Культура", 11.55, *****). Это то ли притча о разбойнике, распятом рядом с Христом, то ли гимн итальянскому Сопротивлению, то ли экзистенциалистская притча об антигерое: реалистический и символический слои у Росселлини всегда сливаются в нерасчленимое целое. Герой, вернее, антигерой, сыгранный великим Витторио Де Сика, не может вызвать ничего, кроме омерзения. Элегантный седой джентльмен наживается в 1943 году на трагедии нацистской оккупации. Аферист и игрок, он имеет дело с партнерами из оккупационной администрации, которые достаточно хорошо изучили его, чтобы сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Его не будут преследовать за мелкие грешки, но он на некоторое время займет место в камере смертников, сыграет роль генерала Делла Ровере, одного из вождей Сопротивления, с тем чтобы выманить у других заключенных подпольщиков их секреты. Но происходит чудо — мошенник становится генералом не понарошку: он действительно ведет себя как герой, срывает немецкие планы и уходит на расстрел, несмотря на усилия немецкого офицера, пытающегося до последней минуты спасти его. Он лишь бросает немцу: "Вы не все знаете о людях". Смерть он принимает как искупление всей своей ничтожной жизни, фактическое самоубийство, которое он совершает, — его единственный когда-либо совершенный поступок. Франко Дзеффирелли представляет иную ветвь итальянского кинематографа, неореализм высокомерно игнорирующую. Он режиссер помпезный, холодный, декоративный, скорее оперного, чем кинематографического темперамента, специалист по экранизациям. Но именно он — автор одной из лучших романтических киноверсий "Ромео и Джульетты" (Romeo and Juliet, 1968), поставленной им в Англии (13 февраля, РТР, 23.55, ****). Возможно, на Дзеффирелли, обычно щеголяющего, мягко говоря, консервативными взглядами (левые итальянские режиссеры называют его без обиняков "фашистом"), подействовала сама атмосфера 1968 года. Лондон был одной из мировых столиц хипповской революции, и герои фильма чем-то похожи на экстравагантных и совсем юных "детей цветов", боровшихся на лондонских лужайках и площадях за свободную любовь. В Америке в те же годы восходила звезда Стива Маккуина, герои которого всегда, даже если были по сюжету "плохишами", несли в себе заряд почти анархической свободы. В фильме Нормана Джуисона, будущего автора "Иисуса Христа — суперзвезды", "Цинциннати кид" (The Cincinnati Kid, 1965) (7 февраля, "Культура", 11.55, ****) он сыграл одну из своих лучших ролей, профессионального игрока в покер, поставившего на кон все, и в прямом и в переносном смысле. А его партнером по фильму стал один из самых известных киногангстеров 1930-х годов Эдвард Дж. Робинсон. Из современного криминального кино необычнее всего фильм Тарсема Сингха "Клетка" (The Cage, 2000) (9 февраля, РТР, 21.35, ***), образец столь наглого кинематографа, столь упоительного китча, что не совсем понятно, как к нему относиться: как к психоделическому шедевру или откровенному бреду. Героиня — психиатр, обладающий способностью проникать в подсознание преступников. Ее засылают во внутренний мир лежащего в коме серийного убийцы: предстоит выяснить, где он спрятал свою последнюю жертву. Врач шляется по анилиновой пустыне населенного невообразимыми монстрами подсознания, по неким конструкциям, от которых сошел бы с ума сам Сальвадор Дали. Кажется, что полицейский сюжет был для Сингха лишь предлогом, чтобы выкачать деньги из продюсеров и вволю потешить свое собственное подсознание, гораздо более пугающее, чем внутренний мир тупого убийцы.
