Событие недели — "Гори, моя барышня" (Hori, ma panenco, 1967) (16 февраля, "Культура", 22.30, *****), последний фильм, который поставил в Чехословакии, перед тем как эмигрировать в Соединенные Штаты, Милош Форман, будущий автор "Полета над гнездом кукушки" (One Flew Over the Cuckoo`s Nest, 1975). Собственно говоря, именно "Гори, моя барышня" стал визитной карточкой режиссера, принес ему мировую известность и, казалось бы, должен был открыть ему все двери. "Гори, моя барышня" — идеальный образец того, что принято называть "чешским юмором", пивным, жизнелюбивым, терпким, грубоватым и меланхоличным одновременно. Фильм посвящен идиотизму деревенской жизни. Большая его часть разворачивается на благотворительном балу в честь деревенской пожарной команды. Естественно, праздник борцов с огнем завершится колоссальным пожаром. Переехав в США, Форман пытался некоторое время приспособить свое лукавое чешское зрение к американской реальности, и это ему удавалось успешно во всех отношениях, кроме коммерческого. Режиссер убедил себя в правильности голливудского подхода к кинематографу. А зрителям остается только ностальгически пересматривать "Гори, моя барышня" и задаваться риторическим вопросом: неужели этот чудесный мастер интонации и автор холодных костюмных экранизаций — один и тот же человек? Еще один пример предсказуемого, но не теряющего от этого своей прелести сюжета — "Доктор Т. и его женщины" (Dr. T. and the Women, 2000) ветерана независимого кино Роберта Олтмена (14 февраля, ОРТ, 23.25, ****). Казалось бы, история гинеколога, едва не сошедшего с ума от женских проблем, годится разве что для анекдота. Но Олтмен обладает своеобразным взглядом на мир, жестким, но не злым. В своих лучших фильмах он не концентрируется чрезмерно на главном герое, а исследует поведение человечков, по собственной или чужой воле составляющих некую общность. На сей раз Олтмен, не побоявшись нападок со стороны вульгаризаторов идеи политической корректности, обратил свой взгляд благожелательного и чуть изумленного энтомолога на женщин. В жизни преуспевающего гинеколога из Далласа все идет по плану до тех пор, пока женщины остаются для него лишь пациентками, помощницами или членами семьи, то есть играют веками определенные для них роли. Мужчин он видит раз в неделю, когда выезжает за город с корешами предаться радостям стрельбы по тарелочкам. Но в один ужасный день мир вокруг доктора рассыпается на кусочки, исчезают все привычные ориентиры. Жена попадает в психиатрическую лечебницу, одержимая желанием раздеваться. Одна дочь оказывается лесбиянкой, собирающейся жениться на своей подруге, другая — одержима теорией заговора. Секретарша объясняется доктору в неуместной любви. И так далее. Только одна женщина в мире, инструктор по игре в гольф, еще может принести измученному доктору покой и счастье, но разбитый мир уже не склеить. Выход для своего героя Олтмен нашел простой и оригинальный: оседлать подвернувшийся ураган, словно девочка из "Волшебника страны Оз", и улететь на нем к такой-то матери в соседнюю Мексику. Увы, первый абориген, который встречает доктора на месте его приземления,— крестьянка, умоляющая принять у нее роды. Пример иного, совершенно варварского подхода к тому, что принято называть "гендерной проблематикой", — фильм Саймона Уэста "Дочь генерала" (The General's Daughter, 1999) (15 февраля, РТР, 22.55, *). Похоже, что режиссер, находящийся в состоянии белой горячки, пытался приспособить к модной садомазохистской фактуре романс "Он был батальонный разведчик, она — генеральская дочь". Генеральскую дочь, военного психолога на элитной базе, нашли в чистом поле, связанную, обнаженную, убитую и, очевидно, изнасилованную. Следователь, сыгранный (если слово "игра" вообще применимо к этому фильму) Джоном Траволтой, опрометчиво возвращенным Тарантино в ряды голливудских звезд, и влюбленный когда-то в дочку батальонный разведчик ведут следствие. Его результатов достаточно, чтобы подорвать любое доверие к американской армии. Она оказывается огромным садомазохистским борделем, где на оргии тратится больше времени, чем на боевую и политическую подготовку: даже во время учений, в условиях, приближенных к боевым, группа "зеленых беретов" находит время, чтобы подробно изнасиловать пресловутую дочь, тогда еще свежего выпускника военной академии. Как они с Ираком-то воевать собираются? Классика фантастического жанра — "Близкие контакты третьего рода"(Close Encounters of the Third Kind, 1977) Стивена Спилберга (15 февраля, РТР, 16.00, ***), фильм, в свое время ставший мировым хитом. Еще бы: после того как десятилетиями инопланетные пришельцы не несли миру ничего, кроме разрушения, крови, ужаса, Спилберг снял не антиутопию, а утопию. Мы не видели его инопланетян лицом к лицу, но не оставалось никакого сомнения в том, что они несут миру благую весть. Сейчас пересматриваешь фильм с некоторым недоумением. Он затянут, мозаичный принцип построения (в разных концах мира инопланетяне так или иначе проявляют свое присутствие, увлекая людей к некой мистической точке встречи) утомляет. Да и сам способ, которым пришельцы вступают в диалог с людьми, — транслируют им некую мелодию, выстраивают некие повторяющиеся архитектурные формы, кажется свидетельством не самого мощного полета режиссерской фантазии. Впрочем, главное достоинство Спилберга в том, что он не хочет Спилбергом оставаться: отсюда его шарахания то в военную тему, то во вселенную Кубрика. Но главная его беда в том, что он все равно всегда остается Спилбергом, то есть автором гладких и не очень убедительных сказок для взрослых, не желающих взрослеть.
