В пятницу в Центральном выставочном зале "Манеж" открылась выставка "Художники Петербургу", посвященная 300-летию города.
Архетип манежной экспозиции — выставка подарков трудящихся к юбилею товарища Сталина. Победнее, конечно, но все же. Из Великого Новгорода прислали картину "Стригут овцу": баба со зверским лицом щелкает ножницами в паху прижатой к земле овечки. Из Пскова — Довмонта с мечом, из Ростова-на-Дону — портреты столь же грозных донских атаманов. Из Якутска — навевающие депрессию панорамы новостроек. Из Ингушетии, само собой, "Кавказский натюрморт": кинжал, лаваш, кувшин, чеснок, брынза. Из Смоленска — тщательно выписанный "Кабинет Глинки в Новоспасском". Художник из Московской области зачем-то вырезает по линолеуму иконы. Все вместе напоминает лоток с сувенирами, заваленный шкатулочками с местными достопримечательностями. Стоит этот лоток явно поблизости от православного собора: клерикальный раж мастеров искусств дошел до полного абсурда. Тихий зимний пейзаж обязательно будет назван: "Сочельник. Час первой звезды". Полыхающая неоном улица — "Рождественской ночью на Лиговке". А ковыляющие по холмам люди — "Паломниками".
Второй по популярности (после пейзажей с церквами) мотив — Пушкин. Ему посвящены самые загадочные картины. Вот Пушкин на Черной речке: стоит, отведя руку с пистолетом в сторону этак по-комиссарски. Дескать, велика Россия, а отступать некуда. Во взгляде явственно читается вопрос: "Попал ли? А если попал, не нужен ли контрольный выстрел?" А вот Пушкин сидит, раскрыв пухлый фолиант, за столом в обществе Натальи Николаевны и трех мужиков, один из которых похож на Грибоедова. На столе перед ними две пустые рюмочки, ваза с фруктами и две тарелочки с виноградом. То ли хозяева скупые попались, то ли натюрмортов художник побаивается. На стене за спиной Пушкина — почему-то портреты Суворова, Кутузова и вид Московского Кремля, по бокам — бюсты Петра I и, очевидно, Ломоносова. Что сей сон значит? Пушкин — певец российской государственности?
И, как всегда бывает в Манеже, среди всего этого благолепия теряются редкие интересные работы: композиция Любови Добашиной из детских совочков и штыковых лопат "Гвозди бы делать из этих людей" или гобелен Натальи и Василия Першиных "Белые сны", едва ли не единственная из современных работ, причастная магической составляющей петербургского мифа. Наверняка, таких работ на выставке гораздо больше, но они тонут, растворяются, исчезают на общем фоне.
И пора перестать умиляться тому, что Манеж регулярно гарнирует такого рода выставки работами мастеров ленинградской школы графики, увы, сошедшей на нет. Выставленные на первом этаже, они маскируют убожество современной части. Сколько можно выезжать за счет прекрасных художников, уже покинувших этот мир: Мстислава Добужинского и Соломона Юдовина, Герты Неменовой и Ксении Клементьевой, Александра Ведерникова и Николая Тырсы? Сумевшие сберечь творческую свободу в самые глухие годы соцреализма, они оказываются последним козырем Союза, который, очевидно, такую свободу обрести уже не в состоянии.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ