В субботу в Восточноевропейском институте психоанализа прошла презентация книги Владимира Яременко-Толстого "Мой-мой", вышедшей в издательстве "Лимбус Пресс".
Господин Яременко-Толстой, знаток шаманских практик, профессор Венского университета и автор эксгибиционистских перформансов, якобы просто описывает в своем "романе без вранья" три месяца, проведенные им в Петербурге 2001 года. Его чуткость к музыке повседневной речи и простейших действий такова, что дотошное перечисление, по каким улицам и куда идет автор, что и в каком кафе ест и пьет, как ремонтирует квартиру и кого "жучит", читается, как авантюрный роман. Не сразу замечаешь, как сквозь ткань повседневности прорастает жутковато-убедительная истории любви автора к сотруднице финского консульства Пие, оказавшейся ведьмой и оборотнем, чуть не угробившей писателя.
Однако прошло все весьма целомудренно. Маленькая дочь философа Александра Секацкого приплясывала на столе, не обращая внимания на папин доклад о "мужском половом члене" как универсальном инструменте познания. Психоаналитик, назвавшийся Родионом, полчаса рассуждал о мультяшной пчеле Майе как источнике своих извращенных эротических фантазий и сорвал аплодисменты, обмолвившись, что книги он не читал. Автор садомазохистской прозы Олег ХХХ не рекомендовал женщинам брать "Мой-мой" в руки и признался, что читал роман запоем, отключив телефон и запершись в квартире. А сам тушевавшийся в уголке автор, совсем не похожий на буйствующего в романе сексуального монстра, воспользовался предоставленным ему словом, чтобы наехать на издателя Виктора Топорова, безбожно сократившего его текст до каких-то жалких 550 страниц. Издатель в ответ предложил относиться к сокращенным страницам, как к удушенным газом заложникам "Норд-Оста": если 80 процентов текста уцелело, автор должен в ножках у редактора валяться, а не выступать тут попусту.
Гедонистическую ноту внесли в происходящее лишь два художника, выведенные в романе как потешная парочка "Будилов и Маленький Миша". Не торопясь, аппетитно, они разрисовали огромными пчелами застывшую на подиуме обнаженную девушку, намазали грудь медом и настойчиво приглашали выступавших облизать ее. Пример подал господин Яременко-Толстой, но со стороны это выглядело так же невинно, как зрелище человека, пьющего в весеннем лесу березовый сок.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ