Президент Северной Осетии АЛЕКСАНДР ДЗАСОХОВ в интервью корреспонденту Ъ АЛЛЕ Ъ-БАРАХОВОЙ заявил, что отказался одобрить план, поскольку он содержал невыполнимые финансовые обязательства и не был с ним заранее согласован.
— Почему не был подписан план?— В проекте документа были предложения, реализация которых абсолютно не прописана. Моя логика сводилась к тому, что если мы сейчас подпишем вот такой кабинетный документ, мы создадим иллюзии, а люди в итоге окажутся у разбитого корыта.
— Вас не устроили цифры, указанные в документе?— Дело не в цифрах. Вопреки действующему постановлению правительства РФ, в реестр вынужденных переселенцев вводятся те, кто в 1992 году проживал в рабочих и студенческих общежитиях, якобы снимал квартиры и жил у родственников. Но попытка распространить государственное финансирование на эти категории граждан создаст массу проблем. Теперь они должны встать в очередь на получение из бюджета денег. Кто это будет финансировать? Я хорошо знаю, что ни шиша нет для тех, кто уже должен был получить поддержку, а мы создаем новые списки! Этот документ не имеет финансовой базы — желаемое выдается за действительное. При этом сроки указываем до 1 мая!
— Этого года?— Этого! Там вообще все расписано, как в интендантской службе,— по селам. Откуда эти цифры? Мне отвечают — из анкет. Анкеты — это, что, социологический опрос? Разве можно по таким данным составлять списки? Мне говорят: "Возможно, не все приедут..." Администрация Пригородного района выделила черноземный участок для беженцев. Где временное жилье? Инфраструктура? Мне говорят: "Это не наша проблема".
— Получается, что документ стал для вас полной неожиданностью. Между тем его авторы утверждают, что он был согласован с властями обеих республик.
— Документ обычно парафируется. Но ничего подобного не было. Я туда прибыл, чтобы обсудить предложения по урегулированию, надеялся, что выслушают меня. Сейчас безответственные люди образца 1992 года выдвигают к Северной Осетии территориальные претензии. Мы должны были обсуждать эту проблему, а вместо этого обсуждали, кого куда расселить.
— И все-таки о каком числе беженцев, которые имеют право вернуться, может идти речь?
— Миграционная служба говорит, что у нее зарегистрированы заявления от 10 816 беженцев. На общекавказском форуме называлась другая цифра: тех, кто имеет право вернуться, осталось 4 тыс. Я ответственно заявляю, что общее число жителей республики, представляющих ингушскую часть населения, по данным переписи населения, уже превосходит общее число живших здесь ингушей к моменту конфликта 1992 года. Пусть любой мой оппонент скажет, где еще в России было сделано столько для беженцев, сколько у нас.
— Предлагалось ли в плане решение проблемы границы между двумя республиками?
— Там совершенно разумно и профессионально было отмечено, что каждая из сторон, которая подвергает сомнению справедливость существующих границ, может обратиться в Конституционный суд РФ. Это может сделать и глава субъекта, и законодательное собрание субъекта.
— Столь резкая реакция на документ связана с бесланским терактом, к которому, как известно, имели отношение ингуши?
— Народ нашей республики, несмотря на горе и скорбь, нашел силы взять себя в кулак и не позволить вновь разыграть карту межнационального столкновения. Это нам в истории зачтется. Но горем убитый человек должен иметь гарантии того, что в будущем он будет жить спокойно. Было бы правильным после драматических событий в Беслане хотя бы указать, что важнейшим условием решения постконфликтных вопросов является эффективное упреждение террористических актов и ликвидация пособнической базы террористов. Мне говорят, что это декларативно. Но этого неоднократно требовали жители Беслана и всей Осетии. Это тот фон, на котором нам предлагалось подписать документ. При этом пока помимо официальных соболезнований мы так и не дождались человеческих, а не официальных извинений от представителей хотя бы одной-двух ингушских семей, чьи члены оказались в той преступной группе.