 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ  |
— Я много раз слышала, что с приходом новой власти Аджария, по сути, перестала быть автономией. Сейчас вас многие упрекают, что Аджария — полностью подчиненное Тбилиси территориальное образование. Вы с этим согласны?
— Реальная автономия — это самоуправление, и у нас оно есть. Народ Аджарии может сам избирать правительство Аджарии, а парламент утверждает этот выбор. (На самом деле руководитель Аджарии назначается президентом Грузии, а не избирается.— "Власть"). Почему власть всегда упрекают? Потому что идет становление. Мы реально думаем о принятии новой конституции Аджарии, где на все вопросы будут даны ответы. Конечно, мы одно грузинское государство, и мы никогда не допустим того, чтобы в Грузии произошло то, что было при старой власти. Когда все федеральные ведомства дублировались на местах. Когда госбюджет не получал никаких налогов и отчислений. И когда местная власть могла открыто противостоять центру. Есть центральные министерства, которые должны именно федеральными органами контролироваться. Если здесь есть полиция — она подчиняется своему министерству в Тбилиси, оттуда и финансируется. И как возможно создать в Аджарии министерство таможенной и налоговых служб, когда вся служба в Грузии едина? А при старой власти это было. Мы строим систему, систему государственную. Нельзя создавать дополнительные бюрократические и государственные функции или ненужные рабочие места. Мы хотим создать дополнительные рабочие места, но с помощью бизнеса и сфер обслуживания.
— И поэтому вы сокращаете тех, у кого работа есть. Этот метод очень непопулярный.
— Мы сейчас непопулярны, я согласен с вами. Нам пришлось на 3500 человек сократить госструктуру в Аджарии. Я вам скажу, что в нашем аппарате правительства, где работало 160 человек, сейчас работает 40. Но лучше пусть работают 40 с хорошей зарплатой, чем 160 — с плохой. Система сокращения произошла во всех структурах, во всех министерствах. Некоторые министерства вообще ликвидированы. Для нас главное — это эффективно управлять государством, дать возможности бизнесу развиваться, оберегать его и гарантировать, что ни налоговая полиция, ни полиция, ни таможенные службы не будут создавать им проблемы.
— Я вашу логику понимаю, а те, у кого нет работы, ее поймут?
— Я постоянно встречаюсь с людьми и говорю им, как мы работаем. Невозможно за год большую экономическую революцию провести. Но реальные перспективы в Батуми и Аджарии очень большие. Нам необходим год-полтора, чтобы произошел инвестиционный бум. Я уверен, что уже с мая месяца, с лета мы увидим большие сдвиги. Во всех странах после смены правительства где-то через год начинается большой инвестиционный бум.
— Хотите вернуть экономическое величие Аджарии?
— Раньше в Аджарии было 18 больших заводов, которые работали на Советский Союз. Сейчас осталось три завода, которые более или менее работают. Но у нас огромный потенциал — сельскохозяйственный, к примеру. Чайные и цитрусовые плантации. В этом сезоне, в середине мая, начинается сбор урожая — и уже есть заинтересованные люди, как ни странно, они из России, которые хотят инвестировать в эту сферу. Вот совсем недавно чайную фабрику в Кобулети купил российский бизнесмен.
— А почему для вас странно, что российский бизнесмен купил эту фабрику?
— Да это не для меня странно, для меня это совершенно нормально. Самое главное в бизнесе — открыть дверь всем участникам, не имеет значения, откуда этот бизнес. Бизнес имеет одно преимущество перед политикой — он работает только там, где ему выгодно и где он комфортно себя чувствует. А самое главное, что мы сделали для бизнеса,— это то, что мы открыто говорим: нет никаких предубеждений, есть конкурсы, аукционы, участвуйте.
— А кроме чая есть другие проекты?
— Когда в мае мы пришли к власти, было очень трудно. От нас ждали сразу решения всех проблем. Но уже в июне, после проведения выборов, мы приступили к осуществлению всех наших проектов. Что самое главное в нашей позиции сегодня? Все инвестиции, которые сюда поступают, прежде всего идут на развитие инфраструктуры. Потому что от этого зависит судьба бизнеса, который придет в Аджарию. За последние десять лет в Аджарии было реконструировано и построено 14 км новых дорог. Всего 14 км! А мы реально начали реконструкцию дорог и за прошлый год построили уже 45 км дорог. В этом году построим еще 75 км. Вот это главное. Что еще? В Аджарии сейчас система водоснабжения и канализация, которые в 30-е годы были построены, они уже не только нуждаются в реабилитации, они просто не работают. И в прошлом году в октябре мы подписали с немцами договор об инвестициях в размере €10,5 млн, которые поступят уже в конце этого года и будут направлены на реконструкцию этой системы. Это продлится 1,5 года. Вот эти два фактора, которые влияют на наши отношения с бизнесом,— мы говорим всем инвесторам, что мы делаем, что государство и правительство берет на себя определенные обязательства. Вот вам пример: Батуми — курортный город, очень много инвесторов и раньше приезжало, они смотрели, хотели построить новые гостиницы или купить старые и реконструировать. Всегда оставалась проблема, всегда были вопросы: а как у вас дороги? А дорог нет. А как у вас канализация? Не работает. Сейчас мы всем открыто говорим, что будет работать. И инвестор, который хочет построить тут гостиницу, понимает: строительство у него займет минимум 1,5 года, и к этому сроку вся инфраструктура уже будет. Мы понимаем, что курортная сфера — одна из составляющих экономики Аджарии, и мы сейчас должны все направить на ее развитие.
— Я слышала, что несколько заводов, которые работали год назад, сейчас закрыты и выставлены на продажу. Это правда?
— Реальной судьбы у этих заводов и не было, потому что эти заводы держала старая власть для своих целей. Например, завод по выпуску катеров. Он принадлежал семье Абашидзе. Все компоненты завозились из-за рубежа, здесь просто собирали полуфабрикаты, и реальная цена была очень высокая. В бизнесе правило простое: если даже качество устроит, но цена высокая, покупатель идет туда, где дешевле. Сейчас это предприятие принадлежит государству.
— Как это возможно? Это было частное предприятие, а теперь стало государственным?
— Это все проходило в рамках судебного процесса.
— Это когда было изъято практически все имущество Аслана Абашидзе?
— Да-да.
— При Абашидзе вообще запрещалась приватизация. Сейчас вы выставляете на аукционы предприятия и здания. Но населению это не нравится. Не боитесь, что потом будут говорить, что вы продали Аджарию?
— Уже говорят, если честно. Но как бы ни считали, к сожалению, другого выхода для развития экономики нет. Пока не появятся частные собственники и не появятся инвесторы, которые будут вкладывать деньги в свою недвижимость и развивать ее, создавать рабочие места, до тех пор мы ничего не добьемся. Здесь до нас бизнес не развивался, потому что сам бизнес был странный — в котором находились только члены семьи и родственники. А сегодня мы всем говорим: хотите купить? Приходите и покупайте. Выиграете конкурс — значит, у вас больше средств и желания работать, а значит, и для нас это хорошо.
— А правда, что Батумский порт продали?
— Нет. Сейчас правительство думает о том, чтобы отдельные причалы отдать частным инвесторам, но не в собственность, а как бы в аренду на 10-15-20 лет, и, конечно, инвесторы должны взять на себя определенные обязательства по поддержанию и развитию порта.
— Я три дня в Батуми, и у меня создалось впечатление, что люди очень недовольны. Говорят, что было плохо, а теперь стало хуже. Вот в Батуми три дня уже нет света.
— По поводу света я хочу сказать, что в ближайшее время мы начинаем импорт электроэнергии из Турции. Это и есть выход. Мы всегда находим выход. Вот что реально сейчас мы объясняем народу: из России импорт невозможен, потому что линии электропередачи, по которым идет российский свет, до конца мая придется демонтировать. А в апреле останавливается Ингури ГЭС для реабилитации. Если не остановиться и не сделать реабилитацию, то зимой вообще не будет света. Поэтому правительство идет на этот шаг. А что касается настроений, то они должны измениться.