Борис Немцов, председатель совета директоров концерна "Нефтяной", в 1997-1998 годах вице-премьер России:
— Я бы сказал, но матом, а это вы печатать не будете.Юрий Айзеншпис, продюсер, пробыл в заключении с 1970 по 1986 год за нарушение правил валютных операций:
— Из этого дела ясно, что сила власти неоспорима, ей это даже доказывать нет необходимости. По всей видимости, в деле Ходорковского были допущены ошибки процессуального характера. Но суд определил, что они не могли повлиять на правильность и обоснованность приговора.
Александр Никитин, председатель правления правозащитного центра "Белуна", в 1996-1999 годах обвинявшийся в разглашении гостайны и шпионаже в пользу норвежской экологической организации Bellona:
— С точки зрения запугивания бизнеса — несомненно. Предприниматели всех уровней задумались. С точки зрения законности — абсолютно нет. Невозможно хорошо отстроить и отыграть процесс, построенный ни на чем. Процесс над Ходорковским в чем-то сильно напоминал мой. Но таких чудовищных моментов, как, например, параллельный со следствием показ по центральным каналам фильмов, имеющих определенную направленность, у меня не было.
Гай Чазан, корреспондент The Wall Street Journal:
— Удался. Во-первых он не помешал, как сказал Ходорковский в последнем слове, разграблению компании. Во-вторых, удался как страшилка для бизнеса. Теперь компании не только не уклоняются от налогов, но стали даже больше их платить. А с точки зрения законности — нет. Адвокатам Ходорковского долго не верили, что дело показное, пока об этом вслух не сказал советник президента Шувалов.
Андрей Макаров, депутат Госдумы (фракция "Единая Россия"), адвокат:
— Когда при нынешнем разгуле преступности человека за экономические преступления сажают в тюрьму и держат до приговора два года, становится страшно жить в таком государстве. Этот процесс поставил клеймо на российском правосудии, введя понятие "басманное правосудие". Мне бы не хотелось, чтобы приговор суда подтвердил этот термин.
Алексей Волин, президент ИД Петра Родионова, в 2000-2003 годах замруководителя аппарата правительства:
— Ни по одной составляющей. За полтора года разбирательств у общественности так и нет уверенности, что обвинение соответствует тяжести преступления. Для государства было бы лучше, если бы этого процесса вообще не было. А Ходорковскому, пожалуй, от него есть какой-то плюс: он приобрел ореол мученика и страдальца.
Сергей Михайлов, председатель совета попечителей благотворительного фонда "Участие", в 1996 году задержан в Швейцарии по обвинению в организации оргпреступной группы, в 1998 году оправдан судом присяжных:
— Судя по высказываниям Генриха Падвы, а он адвокат объективный, обвинения по многим пунктам несостоятельны. Но есть высшие судебные инстанции, которые в последующем либо удовлетворят, либо отменят решения первичного суда.
Сергей Лисовский, член Совета федерации, в 1996 году был арестован по подозрению в нарушении правил валютных операций:
— Мне непонятен этот процесс. Я не понял позиции сторон, непонятно, в чем обвиняют Ходорковского. Может, этот процесс плохо освещали журналисты?
Андрей Климентьев, предприниматель, неоднократно осужденный:
— Несомненно, ведь Ходорковский написал покаянное письмо и заплатил много миллионов долларов налогов. А почему он прогибается перед государством? И откуда у якобы честного человека такие деньги? Он несомненный жулик! А в какой степени — неважно.