Кукла веры
«Пиноккио Гильермо дель Торо»: сказка страшного времени
На Netflix вышел «Пиноккио Гильермо дель Торо». После многочисленных экранизаций сказки Коллоди, особенно после недавних версий авторства Маттео Гарроне и Роберта Земекиса, желание вновь обратиться к «Пиноккио» выглядит минимум странно, если не самонадеянно. Но дель Торо в 2022 году превращает сказочное в политическое и формулирует самые неудобные вопросы.
Фото: Netflix
Фото: Netflix
В начале января Гильермо дель Торо предсказал «Аллеей кошмаров», мрачной фантасмагорией, сравнивавшей практически в лоб «уродов» и людей не в пользу последних, все, что случится с нами в роковом 2022-м: мир уподобится темному тоннелю, черной-черной комнате без права на надежду. Действие «Аллеи кошмаров» разворачивалось в эпоху Великой депрессии, главный герой Стэнтон Карлайл, чтобы спастись от нищеты, а также от призраков прошлого, вступал в труппу артистов бродячего цирка, учился вызывать духов, зарабатывал на этом немалые деньги, но в финале, как обычно и бывает, когда все строишь на лжи, оказывался ввергнутым в пучину мрака и сам превращался в зверя. Ведь только зверь способен жить одними инстинктами, не отличая добро от зла, не заботясь о душе, ничего не нося в своем сердце.
«Пиноккио» стартует с короткого и душераздирающего флешбэка: в годы Первой мировой старик Джеппетто растит сына Карло, чудесного мальчика с глазами как две спелые вишни, во всем послушного заботливому отцу. Казалось бы, ничто не способно разрушить эту пастораль, этот маленький мир, полный бескомпромиссной любви. Но в большом мире начинается очередная абсурдная война, и Карло погибает под обломками деревенской церкви, где Джеппетто реставрировал деревянное распятие. Много лет спустя, накануне новой, еще более кровавой войны, безутешный Джеппетто в момент отчаяния мастерит из полена куклу… дальнейшее, как говорится, история — вернее, история искусства.
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Фото: Netflix
Уже по одной только сцене гибели Карло становятся понятны амбиции дель Торо — экранизировать хрестоматийный текст вопреки сложившейся морализаторской традиции. Его «Пиноккио» лишен всякой дидактики для детей и юношества, в которой и взрослые в момент слабости могут уловить намек: что не надо врать и лениться, а надо прилежно учиться и внимательно слушать старших. Перед тем как на церковь упадет бомба, Карло, замешкавшись, долго смотрит в глаза Христу. И это пустые глаза, равнодушно взирающие на ни в чем неповинного ребенка, да и на целый свет, обреченный на бесконечные страдания. Потому что бога нет. Потому что бог — самая большая ложь человечества. В этом смысле «Пиноккио», конечно, воспринимается как сиквел «Аллеи кошмаров» или даже как некий промежуточный итог, своего рода резюме всей фильмографии режиссера. Сказочная форма, к которой так тяготеет дель Торо — неважно, снимает ли он нуар, хоррор или романтическую мелодраму,— нужна ему не для того, чтобы дать исчерпывающие и комфортные ответы, а чтобы задать лишние, чрезвычайно неудобные вопросы. Так, Пиноккио сильно смахивающий на Франкенштейна, уже подвергшись остракизму добропорядочных сограждан, разглядывая все то же распятие, которое снова чинит Джеппетто, рассуждает вслух: почему они любят его и не любят меня, ведь он тоже сделан из дерева?
Из дерева, как выяснится, сделан не только символ веры, но и почти все вокруг. Включая саму веру. В ХХ веке она, увы, стала синонимом ненависти, ну или последним, сугубо спекулятивным аргументом в пользу преступлений. Почему, спрашивает уже дель Торо, люди верят в зло, при этом величая зло добром? Почему любовь к своей родине всегда означает ненависть к родине кого-то другого? Почему во имя любви нужно убивать? Почему любовь чаще всего требует подчинения, а не равноправия, почему она должна провоцировать раздор, а не создавать общность? Почему распятый на кресте бог хочет, чтобы те, ради кого он умер в страшных муках, мучились в ответ? Что это за вера, в рамках которой за око следует отдать око? И почему эту несправедливость испокон века избегают ставить под вопрос, если даже деревянной кукле очевиден ответ? Потому что монстры — совсем не то, чем кажутся. Истинный ужас творят как раз люди, вернее, монстры в оболочке людей.
Безусловно, «Пиноккио» в версии дель Торо может раздражать, особенно сегодня. Опять — скажет зритель — нам толкуют про Войну, опять даже сказочное является политическим, как будто личного недостаточно. Опять в кадре от прикосновения феи (у дель Торо она похожа на сфинкса и рассуждает о тягостях бессмертия и смысле жизни в риторике Шопенгауэра с Ницше) пышет порохом, а не волшебством. Зачем прозрачную в своем месседже, словно горный ручей, детскую сказку, превращать в мутную реку времени? Если уж на то пошло, из всех рек мы предпочитаем ту, что несет забвение,— так мы чувствуем себя вечными, как Пиноккио, с правом повторять вновь и вновь все те же чудовищные ошибки. Но повторение не мать учения. Не случайно «Пиноккио» выходит под конец 2022 года, доказавшего, что повторение — сестра преступления, например войны.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram