В субботу вечером на 46-м году жизни скончался известный русский писатель воронежец Вячеслав Дёгтев. Критики называли его «русским Джеком Лондоном», сравнивали с молодым Куприным. Коллеги по ремеслу говорили, что в литературу он въехал, «как бульдозер, сметая шлагбаумы и не соблюдая правил движения». Для всех, кто знал писателя Дёгтева, он останется в памяти дерзким и напористым человеком. Таким, как герой одного из его рассказов, – славянский гладиатор в древнеримском Колизее.
Критики называли Вячеслава Дёгтева «русским Джеком Лондоном», сравнивали с Александром Куприным – «тем, молодым, который жил в России до эмиграции». Его сокурсник по институту Александр Белокопытов писал, что в литературу он въехал, «как бульдозер, сметая шлагбаумы и не соблюдая правил движения». По мнению писателя Юрия Бондарева, Вячеслав Дёгтев – «самое яркое открытие десятилетия... Он рассказчик от Бога, взявший на себя смелость и ответственность безоглядно-резко писать об окружающих нас трагических событиях». У тех, кто знал Вячеслава Дёгтева, он навсегда останется в памяти как дерзкий и напористый человек, ставший тем, кем он стал, скорее не благодаря, а вопреки. И, тем не менее, сохранивший в себе дух романтизма и авантюризма. Оставшийся таким, как герой одного из его рассказов, – славянский гладиатор в Древнем Риме.
Воронежский писатель Николай Белянский вспоминал, как однажды написал рассказ, в котором изобразил Вячеслава Дёгтева под фамилией Керосинов: «Суть его была такова: молодой литератор, почувствовав конъюнктуру момента, охмурял молодых почитательниц, приходящих на консультацию, занимался любовью в разных местах, вплоть до общественного туалета, смаковал все детали интимного действа в своих рассказах и отсылал их в бульварные журналы и газеты». Рассказ назывался «Секс-мальчик из детского сада». Читая его, Вячеслав Дёгтев хохотал до слез. Он сразу признал себя главным героем, написал к рассказу предисловие и даже лично отнес в редакцию.
Творчество Вячеслава Дёгтева, одного из признанных лидеров современного постреализма, – образец добротной прозы, кипучей, темпераментной и пронзительной. В его рассказах присутствует и некоторый эмоциональный надрыв, и жалость, в каждом герое ощущается жгучее русское желание справедливости. «Я стараюсь отражать жизнь и перспективы без натяжек и без сгущения тонов, – пояснял в одном из интервью Вячеслав Дёгтев. – В последнее время в своих рассказах ухожу от трагичных финалов. Хотя «хэппи энд» в России не проходит, но все же есть какое-то ожидание чуда. Русский человек верит в чудо, и это нечто большее, чем просто оптимизм… Бог не оставит Россию. Метаморфозы, какие-то сильные потрясения, из которых мы выйдем качественно иными, – все это только дело времени. И тогда нам станут доступны простые истины…»
Вячеслав Дёгтев торопился жить. Его друг Святослав Иванов, один из первооткрывателей дёгтевского таланта, говорит, что «Слава предчувствовал близкий конец». Поэтому всегда шел напролом, совершал ошибки, дерзил редакторам, обивая пороги воронежских и московских издательств. Вячеслав Дёгтев словно боялся чего-то не успеть.
КОНСТАНТИН ЧАПЛИН