Возмещение с упрощением
Российским пациентам станет легче судиться с врачами
Увеличившаяся нагрузка на систему здравоохранения во время пандемии обострила проблемы с качеством оказания медпомощи. Еще до 2020 года одной из самых популярных категорий дел были иски о компенсации морального вреда за некачественные медицинские услуги. В ноябре Верховный суд впервые за почти 30 лет детально разъяснил механизм рассмотрения таких дел. Опрошенные “Ъ” юристы говорят, что решение систематизировало практику и должно упростить получение компенсаций.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
В ноябре пленум Верховного суда (ВС) принял постановление «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда». Этот документ уточняет позицию регулятора относительно механизма рассмотрения исков из-за некачественных медицинских услуг. Опрошенные “Ъ” юристы, специализирующиеся на этой категории дел, считают, что в будущем это позволит отладить процесс защиты прав пациентов в суде, однако число желающих обращаться с претензиями пока предсказать невозможно.
Постановление заменило прежние правила, утвержденные еще в 1994 году. Из-за того, как они были сформулированы, перевести претензии к качеству оказания медицинской помощи в числовую плоскость было сложно — не все пациенты решают отстаивать свои права, а те, кто все же обращается в суд, могут выбрать для этого разные инструменты. Управляющий партнер «Б&О Барристерс» Василий Орленко среди самых распространенных дел в судах называет иски о возмещении вреда здоровью, компенсации морального вреда из-за этого, взыскании денег за некачественную помощь и компенсации расходов за «перелечивание». По его словам, еще до пандемии количество таких дел в судах увеличивалось.
Юрист и эксперт «Актион Право» Евгений Крылов отмечает, что такие дела всегда были сложными для рассмотрения. Это связано с тем, что обычно суд не может самостоятельно оценить правильность действий врачей, потому что попросту в этом не разбирается. Для этого судья назначает медицинскую экспертизу: «И уже специальный эксперт или комиссия изучают всю документацию по пациенту и готовят заключение — нарушил ли врач стандарты оказания помощи, клинические рекомендации и так далее. По сути, решение суда зависит от заключения: если эксперты не нашли нарушений, то и компенсацию истец не сможет взыскать»,— описывает особенность дел господин Крылов.
В своем новом документе ВС зафиксировал общие положения: когда компенсация в принципе полагается, когда описанные в постановлении правила применяться не могут, зафиксировал, что требования не могут переходить по наследству. ВС уточнил, что самого факта причинения вреда здоровью достаточно, чтобы требовать компенсации морального вреда. Это распространяется и на случаи, когда определить степень тяжести невозможно. Кроме того, привлечение причинившего вред к уголовной или административной ответственности — необязательное условие для удовлетворения иска.
Пленум также расширил возможности по требованию компенсации морального вреда со стороны членов семьи пострадавших пациентов: «Они могут подавать иски, даже если все закончилось благополучно и их родственник в итоге полностью выздоровел»,— объясняет Василий Орленко. В качестве оснований для исков со стороны членов семьи Верховный суд назвал «переживания по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести состояния» родственника или «наблюдение за страданиями его члена семьи». Из-за этого господин Орленко опасается, что количество исков о компенсации морального вреда со стороны родственников пациентов увеличится и могут появиться злоупотребления.
Взыскивать компенсацию морального вреда за плохую медпомощь станет проще, уверен Евгений Крылов: «Формально Верховный суд ничего нового в этом вопросе не разъяснил — все и так следовало из закона. Но истцы всегда рискуют, когда в законе что-то прямо не указано и выводится из него по смыслу, так как разные суды могут сделать разные выводы: кто-то в пользу истца, кто-то — нет. Верховный суд неопределенность убрал и четко сформулировал, что должны учитывать суды. Они не могут эти разъяснения игнорировать»,— объясняет эксперт. Ольга Зиновьева подтверждает, что прежде Верховный суд уже придерживался такой линии в своих определениях по конкретным делам, а систематизация практики требовалась давно. Она называет постановление пленума образцом так называемого живого права: «Институт компенсации морального вреда — сравнительно новый институт, неизвестный советскому праву. Его становление фактически пришлось на 1990-е годы, и современный подход к этой категории дел нужен был давно».
Евгений Крылов указывает, что теперь суды обязаны всегда выяснять, своевременно ли врачи обследовали пациента, соответствовала ли процедура стандартам оказания медпомощи и клиническим рекомендациям, как нарушения повлияли на ход заболевания. При этом именно медицинская организация обязана доказать, что врачи действовали законно и обоснованно и их вины во вреде нет.
По оценке господина Орленко, нововведения не особо благоприятны для врачей и медицинских организаций: «В частности, в пленуме прямо указано, что по делам о компенсации морального вреда суду следует исследовать соответствие медицинской помощи порядкам, стандартам и клиническим рекомендациям. Учитывая специфику клинических рекомендаций, в некоторых случаях соблюсти полное соответствие им медицинской помощи бывает крайне сложно».