Директор юридической компании «ОКТОГОН», Олег Никитенко, считает, что главная болевая точка бизнеса в 2022 году — минимальный горизонт планирования, мог быть скорректирован законотворцами. В текущих условиях власти оперативно принимают нововведения для поддержки бизнеса, однако, срок действия этих мер не прописан. Тем самым законодатель создает момент дополнительной тревожащей неопределенности для предпринимателя, уверен Олег Никитенко.
— Почему важно четко устанавливать период действия тех или иных решений?
— Сейчас, с одной стороны, бизнес понимает, что политика будет меняться вслед за экономикой. С другой, совершенно неясно, когда и при каких именно условиях.
В связи с западными санкциям, в России разрешён параллельный импорт, но где четкие критерии и сроки действия поправки? Когда за то, что сейчас разрешили, начнут наказывать? Все предприниматели уже начали строить долгосрочную стратегию развития с учетом возможности параллельного импорта, однако они вынуждены налаживать новые контакты и логистику без понимания, когда все снова изменится. Не исключено, что в один момент государство вернет наказание за распространение товаров без разрешения обладателя товарного знака.
Еще один пример: в пандемию было принято решение о введении моратория на банкротство. Но то, что помогло одним, создало массу сложностей для других. Как быть с интересами добросовестных предпринимателей, которые исполняли свои обязательства даже в сложных условиях, но не получили оплаты от того, кто воспользовался мораторием? Двадцать лет после тяжелейшего кризиса неплатежей в 90-х нас приучали ответственно относиться к своим обязательствам. И снова мораторий сместил баланс и позволил некоторым предпринимателям расслабиться, перестать платить по счетам.
Я считаю, что конкретное решение по разрешению на ввоз товаров без разрешения правообладателя даст хороший эффект, если гарантированно будет действовать минимум три года. Что касается моратория на банкротство, то следовало сразу указать, что его срок действия полгода и не больше. Это лишило бы возможности некоторых недобросовестных предпринимателей использовать его для того, чтобы не оплачивать полученные товары и услуги.
Второй немаловажный момент заключается в том, что экосистема, которую выстраивает таким образом государство — не совсем естественна. Власть минимизирует стресс от санкций принимая экстренные точечные меры, при этом скорые решения практически никогда не решают проблему до конца.
Но нельзя возлагать всю ответственность на государство, хотя бы потому, что невозможно прописать в законе все нюансы, которые возникают в хозяйственной деятельности, сколько бы мы не детализировали законодательство.
— Почему эти сроки не оговариваются в документах изначально? Со стороны власти работают недостаточно компетентные юристы или законодатели таким образом обеспечивают себя постоянной работой?
— Оба варианта. Но юристы могут помочь государству принимать более детально проработанные законы, формируя предложения в интересах предпринимателей. Пока власть реагирует на острую проблему оперативным точечным вмешательством. У нас так повелось еще с дореволюционных времен: пишется короткий закон и затем принимаются многочисленные постановления Правительства, поясняющие его.
Законы постоянно трансформируют, адаптируясь к меняющимся условиям и это совершенно естественно. Еще год назад мы все примерно понимали, что такое «форс-мажор», но действительность показала, что очень многого мы даже представить себе не могли, а соответственно, не могли предусмотреть в законах. Задача юриста, предсказывать изменения в законодательстве, давая предпринимателю возможность строить достоверные прогнозы.
— Каким образом строятся такие прогнозы?
— Во-первых, из анализа судебной практики. Все, что сейчас формулируется в законах, какое-то время назад судебная практика определила как оптимальное решение. Считаю, что «континентальная правовая система», где нет понятия прецедент — не более чем миф. Безусловно, судьи опираются на уже принятые решения по похожим вопросам и особенно, решения вышестоящих инстанций. Во-вторых, — зарубежный опыт. Законодатель всегда смотрит на типовые решения таких проблем в государствах со схожими экономическими условиями. Думаю, что вопрос с легализацией криптовалюты, который сейчас широко обсуждается, будет решен Центробанком как раз с опорой на международный опыт. Третий момент — юристу следует учитывать его собственные наблюдения за логикой законодательный власти.
— Почему предприниматели все еще не доносят свои интересы до власти?
— На стороне предпринимательского сообщества юристы способны консолидировать, сформулировать и донести до власти мнение бизнеса о том, какой срок действия новых положений может принести пользу обществу и экономике. Не в режиме челобитных обращаться к власти, а работать на опережение, формулировать коллективное мнение предпринимателей и доводить его до лиц, принимающих законы.
Юрист — это не тот, кто умеет работать с бумагами, это в норме должен уметь любой специалист. И не тот, кто помогает находит лазейки в законодательстве.
Однако пока бизнес видит в юристах только «решал» и людей для заполнения форм документов, а не тех, кто формулирует и транслирует правовые ценности. Даже существующие объединения юристов — это сообщества, где главные темы обсуждения: «как выжить» и «как повыгоднее себя продать клиенту».
— Так в чем же вы видите задачу юриста в актуальных условиях?
— Сегодня в обществе есть большой запрос на справедливость. Формально соблюдать требования закона научились все и в судах большинство споров происходит из-за ситуаций, где нормы соблюдены, но нет справедливого решения. Скажем, обанкротилось предприятие, но почему? Потому что собственники не приняли достаточных мер? Потому что они ошиблись? Предпринимательский риск никто не отменял. Или они действовали недобросовестно? Специально доводили до банкротства чтобы защитить свои личные интересы. Сейчас — это вопрос усмотрения суда. Но, юристы могут помочь бизнесу определить, что он сам считает добросовестным, а что нет, не отдавая все на откуп судей.
ООО «ОКТОГОН»
Реклама