Всеславянский союз от Адриатики до Тихого океана

16 декабря исполняется 200 лет со дня рождения Николая Данилевского, автора «настольной книги каждого русского». «Ъ-Наука» рассказывает, как он заслужил славу идеолога панславизма и основоположника цивилизационного подхода в философии истории, избежал каторги и расстрела, разработал основы законодательства о рыболовстве и спас крымские виноградники.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Николай Яковлевич Данилевский родился 16 декабря (4 декабря по старому стилю) 1822 года в селе Остров Ливенского уезда Орловской губернии. Происходил он из дворянской семьи: отцом был кавалерийский майор, ветеран Отечественной войны 1812 года и последующего за ней Заграничного похода, а матерью — дочь ливенских дворян Мишиных, видных предпринимателей.

Непреодолимая склонность к изучению естественных наук

Будучи военным, отец Николая вынужден был по долгу службы часто перебираться с места на место — и семья следовала за ним. Впрочем, это не помешало юному Данилевскому получить образование, должное его положению. С 11 лет он обучался в частных пансионах, а в 1842-м окончил шестилетнее обучение в Царскосельском лицее, получив чин коллежского секретаря.

В лицее началась дружба Николая Яковлевича с братьями Николаем и Петром Семеновыми. Первый впоследствии, сделавшись сенатским обер-прокурором, участвовал в составлении «Положения о крестьянах», упразднившего крепостное право. Второй стал географом и прославился как Семенов-Тян-Шанский, получив к своей фамилии приписку (в 1906-м) по названию центральноазиатской горной системы, которую исследовал первым среди европейцев (в 1856-м).

Лицейское образование было по большей части гуманитарно-юридическим, однако большой страсти к таким предметам, как и к светившей ему канцелярской службе, Данилевский не испытывал. «Выйдя из императорского Царскосельского лицея, я решился посвятить себя изучению естественных наук, к которым с самого детства чувствовал непреодолимую склонность, которая с новою силою возбудилась во мне, когда я начал проходить в лицее немногие преподаваемые в нем естественные науки»,— вспоминал он.

Став в 1843-м студентом Петербургского университета, Данилевский избрал своей специальностью ботанику. Жил он в съемной квартире на Васильевском острове, которую делил с братьями Семеновыми и их дядей, служившим в Министерстве юстиции. Именно его рассуждения о министерских проблемах всерьез укрепили Данилевского в намерении не связываться с канцелярской работой.

В те же годы завязалось знакомство Данилевского с начинающим писателем Федором Достоевским, который часто бывал у него и Семеновых в гостях.

Крайний либерал сороковых годов

Данилевский продолжал общаться и с другими лицейскими товарищами — среди них были поэты Лев Мей, Алексей Плещеев, Аполлон Майков, писатели Дмитрий Григорович, Михаил Салтыков (впоследствии взявший псевдоним Н. Щедрин), а также служивший переводчиком в МИДе Михаил Буташевич-Петрашевский. С 1845-го в гостях у последнего вся компания собиралась пятничными вечерами.

«Кроме оживленных разговоров, в которых молодые писатели выливали свою душу, жалуясь на цензурные притеснения, производились литературные чтения и рефераты по самым разнообразным научным и литературным предметам»,— вспоминал Петр Семенов. Темы таких чтений часто затрагивали острые социальные и политические вопросы — от религии и воспитания до отмены крепостничества.

Данилевский в то время был увлечен социализмом. По словам того же Петра Семенова, «в университетские годы произошла в нем резкая перемена: из человека консервативного направления и набожного он быстро перешел в крайнего либерала сороковых годов, причем увлекся социалистическими идеями и в особенности теорией Фурье».

Об утопическом социализме Шарля Фурье Данилевский составил целый курс лекций, который зачитал на вечерах у Петрашевского зимой 1847–1848 годов. На исходе той зимы к пятничным собраниям впервые присмотрелось правительство — поводом послужила программа о допущении купеческого сословия к участию в дворянских выборах, распространенная Петрашевским.

Арест вместо защиты диссертации, ссылка вместо «изощренного милосердия»

В 1849-м Данилевский сдал магистерский экзамен, однако защиту диссертации отложил, чтобы по поручению Вольного экономического общества отправиться в экспедицию по изучению агрономического потенциала черноземных районов России. Тем временем собрание, ставшее известным как «кружок Петрашевского», признали «неблагонадежным». Аресты среди его участников шли с апреля 1849-го. В первую волну Николай Яковлевич не попал и уже в конце мая, решив, что ему ничего не грозит, отправился в поездку. На самом же деле его разыскивали. 22 июня 1849 года Данилевского арестовали в Тульской губернии, в районе реки Красивая Меча, где он вел научную работу.

В числе 28 главных «злоумышленников» Николая Яковлевича заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости, где он провел 111 дней. По счастью, в отличие от менее удачливых петрашевцев, среди которых был и Достоевский, Данилевскому не пришлось побывать жертвой «изощренного милосердия» Николая I. То есть ему не довелось понаблюдать за приготовлениями к своему расстрелу, чтобы в самый последний момент вместо выстрелов услышать, как зачитывают «высочайшую конфирмацию», подразумевающую замену смертной казни каторгой.

С помощью обстоятельной объяснительной записки Николай Яковлевич убедил следственную комиссию в том, что учение Фурье не содержит ничего революционного или антирелигиозного. В результате, согласно высочайшему повелению от 4 ноября 1859 года, Данилевского надлежало «по освобождении из крепости определить на службу в г. Вологду, учредив над ним строгий секретный надзор».

Ссыльная служба

В Вологде Данилевского зачислили на службу в канцелярию вологодского губернатора «чиновником особых поручений, титулярным советником 9-го класса». Занявшись по правительственному приговору канцелярской работой, которую едва ли не всю сознательную жизнь намеревался избегать, Данилевский вдобавок не имел права покидать пределов губернии. Надзор за ним поручен был лично вологодскому губернатору.

В ссылке Данилевский не оставил научной работы. С 1851-го в «Вологодских губернских ведомостях» публиковались его статьи по климату, растительности, рекам и озерам Вологодской губернии. Исследование по климату было даже опубликовано в «Записках Русского географического общества», и за эту публикацию Данилевский в 1853-м получил Жуковскую премию.

Безуспешно Николай Яковлевич обращался к своим «тюремщикам» с прошениями о защите магистерской диссертации. Однако навестить тяжело больную матушку ему все же позволили. Та жила в Вознесенске Херсонской губернии, где квартировалась бригада, которой командовал отец Данилевского (дослужившийся к тому времени до генерал-майора). Сын побывал у матери незадолго до ее смерти в начале 1852-го.

В том же 1852-м к Данилевскому в Вологду приехала Вера Беклемишева — его давняя любовь, бывшая бездетной вдовой генерала Беклемишева, героя Отечественной войны 1812 года. Она владела селом Русский Брод, которое соседствовало с селом Оберец Орловской губернии, где студентом Николай Яковлевич проводил каждое лето, навещая дядьев по матери и пополняя ботанические коллекции. 11 октября 1852-го Николай и Вера обвенчались.

На следующий год Данилевского перевели в Самару, на службу «переводчиком Самарского губернского правления». Там Николая Яковлевича постигло несчастье: летом 1853-го его супруга скончалась от холеры. «Если Вы знали, как я ее любил, что 9 лет все мои чувства, мысли и надежды относились к ней, имели ее как цель, и что пользовался я так долго ожидаемым счастьем 9 месяцев, Вы поверьте мне, что я остался совершенно без цели в этой жизни»,— писал Данилевский одному из своих друзей.

Освобождение и полноценная научная карьера

В январе 1853-го Данилевский получил предложение от Русского географического общества принять участие в экспедиции для исследования рыболовства на Волге и Каспии. Возглавлял экспедицию Карл Эрнст фон Бэр, зоолог и географ из Германии, исследовавший просторы Российской Империи по приглашению Академии наук. Разрешение покинуть пределы ссылки для Николая Яковлевича выходатайствовал лично вице-председатель РГО Михаил Николаевич Муравьев (будущий министр государственных имуществ).

Четыре года ушло на изучение территории Каспийского моря и впадающих в него рек — Волги, Куры и Терека. Помимо составления официальных отчетов, которые Бэр представил на заседаниях РГО, Данилевский написал по результатам экспедиции две популярные статьи о состоянии рыболовства в России. Они вызвали такой интерес, что в 1858-м Николая Яковлевича избрали действительным членом РГО. К тому времени он уже был свободным человеком, имевшим право самостоятельно устраивать свою судьбу: при коронации в 1856-м император Александр II объявил амнистию декабристам, петрашевцам и участникам польского восстания.

По возвращении из каспийской экспедиции Данилевского зачислили на службу в Департамент сельского хозяйства Министерства госимуществ. Там он состоял остаток жизни, до 1871-го руководя экспедициями по изучению рыбных промыслов России. Собранный им материал о положении в этой промышленной отрасли лег в основу российского законодательства о рыболовстве конца XIX — начала XX века. В 1874-м Николаю Яковлевичу присвоили чин тайного советника.

Упадническая Европа против расцветающего славянства во главе с Россией

Над самым известным своим трудом Данилевский начал работать осенью 1865-го. В то время он жил в Крыму, в прибрежном поселке Мисхор, со своей второй женой Ольгой (обвенчались в 1861-м), старшей дочерью дворян Межаковых, владевших селом Никольским Вологодской губернии. Данилевский руководил экспедицией, изучавшей акватории Азовского и Черного морей, а также впадающих в них рек. Поездки совершались весной и летом, а осени и зимы были свободны.

Первая публикация «России и Европы» состоялась в журнале «Заря» в 1869-м. Благодаря этой работе Данилевского помнят как основоположника цивилизационного подхода к изучению истории, предвосхитившего циклические концепции исторического процесса, изложенные в XX веке Освальдом Шпенглером и Арнольдом Тойнби.

Данилевский разделил человечество на десять «культурно-исторических типов», которые, подобно живым организмам, рождаются, проходят этапы роста и расцвета и в конечном итоге погибают. «Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу»,— писал Николай Яковлевич.

Зарождающимся типом, которому только предстоит дорасти до «цветения», Данилевский полагал славянский, наиболее полно выраженный в русском народе. Николай Яковлевич противопоставлял его германо-романскому (то есть европейскому) типу, полагая, что тот уже давно и отцвел, и отплодоносил, а теперь переживает закат и упадок.

Данилевский видел перед славянами цель объединиться во Всеславянский союз во главе с Российской Империей, который бы простирался от Адриатического моря до Тихого океана, а столицу имел в Константинополе. «Всеславянский союз есть единственная твердая почва, на которой может возрасти самобытная славянская культура, условие sine qua non (непременное условие.— "Ъ-Наука") ее развития»,— полагал Николай Яковлевич.

Популярной «Россия и Европа» стала лишь после смерти автора. Ее высоко оценивали как современники Данилевского — от Константина Бестужева-Рюмина до Василия Розанова — так и представители следующих поколений отечественных мыслителей, включая Николая Трубецкого и Льва Гумилева. Лично знакомый с Николаем Яковлевичем Грибоедов и вовсе называл ее «настольной книгой каждого русского».

Спасение виноградников и критика дарвинизма

Крым так полюбился Николаю Яковлевичу, что в 1867-м он собрал все имевшиеся у семьи деньги и купил запущенное имение Мшатку, располагавшееся близ Севастополя. Здесь прошли последние годы его жизни.

В начале 1870-х, перестав ездить в экспедиции, он руководил разработкой законодательства о рациональном водопользовании в Крыму, в 1879–1880-х служил директором Никитского ботанического сада, а с 1880-го и до самой смерти возглавлял комиссию по борьбе с филлоксерой. Это насекомое, впервые описанное самим же Данилевским в 1860 году, уничтожало крымские виноградники. Выработав меры борьбы с его распространением, Николай Яковлевич спас целую хозяйственную отрасль полуострова.

Помимо борьбы с филлоксерой Данилевский трудился над двухтомником «Дарвинизм. Критическое исследование». Первый том был издан в 1885-м, а второй (неоконченный) — уже после смерти автора, в 1889-м. В этом труде Николай Яковлевич постарался доказать несостоятельность дарвиновского эволюционного учения, считая его «упрощающим проблему видового многообразия жизненных форм».

За это в раннесоветские годы Данилевского клеймили не только «реакционером» и «националистом», но и «антидарвинистом». Впрочем, антидарвинизм Николая Яковлевича был встречен в штыки еще его современниками — его основательно разгромили такие столпы, как Климент Тимирязев (основоположник отечественной школы физиологии растений) и Александр Карпинский (прозванный «отцом русской геологии»).

19 ноября 1885 года Данилевский умер от сердечной недостаточности, находясь в деловой поездке в Тифлисе. Похоронили ученого во Мшатке, которая его стараниями превратилась в уникальный парковый ансамбль. Территорию имения Николай Яковлевич разбил на десять уголков — по числу сформулированных им «культурно-исторических типов» — и каждый засадил растениями, характерными для территорий, на которых каждый из этих типов обитал.

К примеру, уголок китайского типа был засажен бамбуком, тростником и хурмой (впервые завезенной в Крым самим Данилевским), древнесемитического — первоцветами, розами, ирисами и тюльпанами, индийского — чайными деревьями, аравийского — пальмами. Зарождающийся же славянский тип символизировался источником Чокрак, который питал все имение чистой горной водой. Могилу Николая Яковлевича устроили в его любимом уголке — среди отведенной греческому типу кипарисовой рощи.

Илья Арзуманов