После того как президент Путин зачитал Федеральному собранию свое послание, специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ выяснил, что на авторство этого документа претендуют все без исключения участники состоявшегося мероприятия.
В 11.30 утра в фойе Мраморного зала 14-го корпуса Кремля, у книжного киоска, стоял Владимир Жириновский. У него в этот день был двойной праздник. День чтения послания совпал с днем рождения лидера ЛДПР. Стоя у киоска, господин Жириновский тщательно выбирал себе подарок.
— Вот это у вас что? — подозрительно спросил он продавщиц.Те настороженно переглянулись:
— Художественная литература.
— Новинки? — уточнил он, ткнув пальцем в книгу Стендаля "Красное и черное".
— Конечно! — без тени смущения хором сказали продавщицы.
— Это все вместе издали? — и господин Жириновский показал на остальные книжки.
— Вместе, вместе,— кивнули продавщицы.— Серия "Всемирная литература"...
— Давайте, беру все!
— Все 38? — не веря своему счастью, переспросили они.
— Ну а что? — пробормотал он.— Это много, что ли? Я и больше брал...
— Похоже, вам не до послания,— сказал я ему.
— Конечно! Смысла нет никакого о нем думать. Оно же еще не началось,— сказал он.— Чего я буду раньше времени голову себе забивать ерундой?
И он отошел от прилавка, как родным кивнув счастливым продавщицам, лихорадочно заворачивающим книги.
— Он у нас всегда что-нибудь да покупает! — не удержавшись, похвасталась одна.— Такой человек!
— А куда он пошел-то? — шепнула ей товарка.— Да, заплатит-то кто? — нерешительно переспросила первая.— Мы же пробить должны, через кассу провести...
— Так, книжки везите в Думу, там пробьем вам все, что хотите,— распорядился юный помощник господина Жириновского.— День рождения у него, не понимаете, что ли?
Продавщицы растерянно смотрели вслед вице-спикеру.Через минуту к прилавку подошел генеральный прокурор РФ Владимир Устинов. Он долго вглядывался в то, что осталось. Остались в основном альбомы по живописи. Владимир Устинов, тяжело вздохнув, отошел от прилавка.
На секунду оказался у прилавка и президент Чечни Алу Алханов. Он окинул его и вовсе рассеянным и прохладным взором.
— Скажите,— спросили его,— могут ли, как вы считаете, боевики испортить вам майские торжества?
— Я не думаю, что они смогут провести какую-нибудь крупную акцию устрашения,— пожал он плечами.— Ухудшить ситуацию в республике не удастся.
Это и правда, судя по всему, нереально.— А трибуны-то на стадионе вы проверили? — не удержался один из журналистов.
Алу Алханов снова улыбнулся, на этот раз горько:
— Проверим, проверим...— и похлопал по плечу журналиста как брата своего.
Тем временем подходили опаздывающие гости. Журналисты (на акции было аккредитовано 252 человека) яростно преследовали их. Последней жертвой нападающих стал министр обороны РФ Сергей Иванов. Он сначала был даже, казалось, не против обсудить наболевшее, но, увидев надвигающуюся на него грозовую тучу журналистов, попытался выбраться из зоны риска. Но было поздно. Искренний журналистский интерес накрыл его с головой. Вопросы все задали одновременно, поэтому министр обороны, конечно, ничего не понял и предпринял отчаянную попытку все-таки успеть на послание. Журналисты, решившие, что сопротивление подавлено и противник деморализован, пропустили удар. Министр оказался на свободе и еще через мгновение был таков.
— Одурели, что ли, совсем? — с недоумением спросил самого себя господин Иванов, поднявшись на первую ступеньку лестницы.
Вопрос был риторическим.С другой стороны, надо понимать, что многие гости и пришли-то в Мраморный зал только ради этих минут...
После церемонии чтения послания первыми выходили те, кто сидели в задних рядах Мраморного зала. Среди них практически не было узнаваемых лиц. Эти люди проходили мимо журналистов, образовавших живой коридор, явно в надежде, что их мнение хоть кого-то заинтересует. Но журналистский мир жесток и беспощаден. Ни одного микрофона. Ни одного вопроса.
Наконец на лестнице показались те, кто был нужен. Слева по ходу их движения стояла пишущая пресса, справа — снимающая. Ньюсмейкеры с болью глядели на тех и на других. "Ну что нам, разорваться, что ли?" — говорили эти взгляды. А ноги тем временем сами несли их к видеокамерам.
— Много полезного в послании, много нужного, нового,— произнес депутат Госдумы Владимир Рыжков.— Но давайте проанализируем предыдущие послания. По этому поводу можно было бы произнести такую шутку: очень многое не сделано. И теперь, после этого послания, будет не сделано еще больше.
Владимир Рыжков признался, что правые, к которым он себя решительно относит, предлагали меры, изложенные в новом послании, еще четыре года назад. Но президент прислушался к ним только сейчас.
— Как жаль, что так случилось,— вздохнул Владимир Рыжков.Как будто было бы лучше, если бы не прислушался.
Депутат Госдумы Сергей Глазьев был откровенно раздражен:
— Олигархи услышали главное для себя: про амнистию за преступления!
Но, скорее всего, на самом деле его раздражение объяснялось тем, что он стоял в самом конце уже очень длинной очереди в гардероб.
— Внешнеполитическая часть послания была на удивление слабой,— горячился и депутат Алексей Митрофанов.— Слово "Украина" вообще не прозвучало! Но разве мы можем игнорировать происшедшее там? И слово "Белоруссия" не прозвучало! А ведь она тоже находится на пороге событий! Зато три раза про миллиарды, которые находятся за рубежом в офшорах. Мы-то давно про это говорили, но нас никто не слушал! А он сегодня три раза сказал! Не мог не сказать! Душа просила!
Совершенно удовлетворенным выглядел министр финансов Алексей Кудрин. Его в послании устроило практически все. Он нашел в послании даже то, чего на первый взгляд в нем и не было (это, впрочем, участь любого послания). Так, на его взгляд, была затронута тема ЮКОСа.
— В дальнейшем мы все, надеюсь, будем избегать ситуацию, возникшую с ЮКОСом. Это было испытание для всей страны. И мы прошли его.
Его не смущает, что приговор Михаилу Ходорковскому будет вынесен только завтра. А ведь на самом деле именно он и станет настоящим посланием президента стране.
Тем временем перед журналистами возник лидер партии "Родина" Дмитрий Рогозин. Тут же выяснилось, что думская фракция "Родины" уже, конечно, вносила на рассмотрение коллег и президента все без исключения прозвучавшие инициативы.
— Мы все это раньше уже объясняли господину Путину в доступной форме! Он наконец воспринял. Но я хочу сказать, что на наших глазах произошло удвоение ВВП! У нас два Владимира Путина: один — тот, что произносит правильные лозунги "Родины", а второй — тот, который управляет правительством и ничего не собирается делать! И мы обязательно проверим, какой из них настоящий!
Впрочем, налицо было и два Дмитрия Рогозина: один — тот, который, стоя на ступеньках Мраморного зала, произносит эти слова, а второй — тот, который после встреч с Владимиром Путиным выражает "абсолютную убежденность в том, что только при президенте Владимире Путине впервые сложились возможности для работы Федерального собрания и правительства, правительства и президента".
Лидер коммунистов Геннадий Зюганов заявил, что Владимир Путин просто воспринял то, что ему давно говорили коммунисты. И господин Зюганов довольно толково пересказал тезисы президента России о зарплате учителям и врачам и повышении рождаемости.
— Но как этот преступный режим будет это делать, я хочу спросить?! — заявил Геннадий Зюганов.— И за счет чего?! Опять за счет распродажи национальных богатств?! И я хочу сказать, что его партия "Единая Россия" проводит правую авантюристическую политику! Но медведи, сколько бы им крылья ни приделывали, будут ползать!
Без всяких оговорок Геннадию Зюганову понравилось только одно высказывание президента: насчет необходимости предоставлять площадку для высказываний всем политическим силам.
— Уже сегодня вечером мы проверим, как работает указание президента! — пообещал он.
Наверное, если указание не сработает, примет меры.— И все-таки это более левое послание по духу и характеру! — закончил Геннадий Зюганов.
Ситуация эта уже не могла не беспокоить. Каждый из тех, кого я спрашивал, считал себя полноценным автором послания. Только одному оно казалось левым, а другому — правым.
— А вы как считаете, левое оно или правое? — спросил я президента Татарии Минтимера Шаймиева.
— Ну конечно же, оно правоцентристское! — все взвесив, сказал господин Шаймиев.— Это же очевидно! Еще когда принималась программа "Единой России", я выступил и сказал: мы правоцентристские по духу люди! Сегодня это воспринято и блестяще подтвердилось!
У самого выхода стоял Владимир Жириновский. Но выходить он очень не хотел и обрадовался моему вопросу, содержались ли в послании президента подарки лично ему ко дню его рождения.
— Разумеется! — воскликнул он.— Все, о чем президент сегодня сказал, мы говорили ровно восемь лет назад! Ровно восемь!
Кто больше?