В доме культуры ГЭС-2 проходит выставка «Настройки-3. Общество частных музыкальных представлений» — редкая по нынешним временам возможность увидеть в Москве произведения классиков мирового современного искусства вроде Фрэнсиса Бэкона или Герхарда Рихтера в соседстве с работами российских художников. Смотреть искусство, правда, приходится в специфических интерьерах под звуки не всегда ассоциирующейся с contemporary art классической музыки. В предлагаемых обстоятельствах осваивался Игорь Гребельников.
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Игорь Иванко / купить фото
Дом культуры ГЭС-2 изначально позиционировал себя как место, отличающееся от других выставочных пространств, обещал посетителям новый опыт в общении с искусством, не как в музеях,— и свое слово держит. Хотя это и частная институция, ей, как и государственным музеям, вследствие военной спецоперации пришлось отказаться от всех своих планов и спешно менять афишу — так возник проект «Настройки». Сначала это были звуковые инсталляции: от зрителя требовалась немалая внутренняя работа — соотносить музыку современных российских композиторов с архитектурой здания ГЭС-2. Затем зрительский опыт усложнили: к звуковым инсталляциям добавили новые, а еще произведения художников — от классиков авангарда и модернизма до современных авторов.
А вот теперь современному искусству «аккомпанирует» классическая музыка: семь специально выстроенных павильонов носят имена композиторов, внутри каждого нон-стоп звучат фрагменты их произведений (большинство из них были исполнены и записаны специально для этого проекта), а разнообразно оформленные интерьеры вкупе с работами художников как бы продолжают музыкальную тему. Правда, тут трудно с определенностью утверждать, что одно продолжает другое: кураторы неуверенно предполагают, что из связей звуков, образов, среды и архитектуры «рождается новый опыт, не равный сумме слагаемых». Впрочем, и на амбиции Gesamtkunstwerk, «тотального произведения», не замахиваются, хотя один из павильонов и посвящен Вагнеру. В него пускают только парами: под увертюру к «Тристану и Изольде» в темном интерьере можно осмотреть две фотографии пустых театральных интерьеров Хироси Сугимото и скульптуру из стекла иранско-немецкой художницы Наири Баграмян. Опыт, конечно, необычный, но приходится задаваться вопросом, а не умаляет ли великая музыка художественное достоинство выставленных таким образом произведений. В конце концов, фотографии Сугимото в других обстоятельствах обычно производят впечатление скорее усмиряющих звуки вокруг.
Павильон Шумана, напротив, вышел куда как иллюстративным. Его последнему произведению, «Вариациям духа» (1854), завершенным в период между попыткой самоубийства композитора и помещением в психиатрическую лечебницу, поручено «озвучить» больничные рисунки Михаила Врубеля, «размытый» женский портрет Герхарда Рихтера, «Эскиз к портрету» Фрэнсиса Бэкона, в котором видится прообраз его «судорожных» персонажей. Вдобавок зрителю предлагается буквально потерять равновесие, пройдясь по шаткому полу инсталляции Ирины Кориной «Базальная тревога»,— определенно, в таком состоянии музыку Шумана больше нигде не услышишь.
Фортепианную пьесу Ференца Листа «Серые облака» (1881) за ее новаторство «поместили» в павильон новатора совсем другого рода, Эля Лисицкого,— в пространство, разработанное для показа произведений конструктивистов на Международной выставке в Дрездене (1926). Тут от музыки ничто не отвлекает, но и понять, что эти стены призваны были двигаться, чтобы постоянно менялся ракурс восприятия художников-конструктивистов, невозможно — налицо просто холодный минималистский интерьер.
Зрителю, привыкшему к тому, что фоном для искусства (особенно современного) обычно выступают нейтральные белые стены, возможно, будет трудно смириться с «правилами игры», задаваемыми в «Настройках-3» каждым интерьером, не говоря уже о музыкальном сопровождении, на которое нужно настраивать слух. Но, видимо, этот новый опыт мультисенсорного переживания искусства отражает тектонический сдвиг и в нашем общем восприятии реальности, когда не знаешь, чему верить, чего ждать. Давая подзаголовок третьей части «Настроек», кураторы проводят смелую параллель с инициативой столетней давности — «Обществом частных музыкальных представлений», основанным в 1918 году в Вене композитором и теоретиком Новой венской школы Арнольдом Шёнбергом. И пусть до новаторства той эпохи, хоть музыкального, хоть художественного, новому проекту ГЭС-2 далеко, он резко обращает зрителя и слушателя к самому себе, позволяя в сумятице образов и звуков обрести новый личный опыт.