Проект TheatreHD арт-объединения CoolConnections при поддержке посольства Государства Израиль приготовил мини-кинофестиваль в честь 70-летия хореографа Охада Нахарина, иконы современного танца. Программу «Охад Нахарин. Freedom of dance» показывают в кинотеатрах Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска и Екатеринбурга. О юбиляре — Лейла Гучмазова.
Фото: TheatreHD
Фото: TheatreHD
В смысле биографии герой фестиваля — эталон: родился в кибуце у папы-психолога и мамы-инструктора по телесной психотерапии, в 22 года с хорошим образованием двинулся в танец, сразу был замечен Мартой Грэм, помогавшей земле предков, и очутился в Нью-Йорке, где набрался лучшего у той же Грэм, в Джульярде, в Школе американского балета при New York City Ballet. В Израиль его позвали в 1990-м — возглавить компанию Batsheva Dance. Именно Нахарин и вывел ее к мировой славе, и он же аккумулировал мысли о танце в особую систему, знаменитый «гага-дэнс». Система эта ставит во главу угла внимание к собственным импульсам и тонкую рефлексию, но без обычно сопутствующего им шарлатанства: хоть Нахарин козыряет отсутствием в репзалах зеркал, требования к ремеслу артистов у него жесткие. То есть в танце при таком посыле никакого безвольного умничанья — он резок, импульсивен, полон энергии и в своей восхитительной жажде жизни созвучен национальному характеру. Так что Нахарин первый и лучший среди израильтян-хореографов, но на роль официальной культурной визитки подходит плохо.
Поскольку он ни за что не агитирует, даже за экологию. А когда «Батшеву» попросили выступить на официальном событии, одевшись чуть основательнее, чем по спектаклю положено, чтобы не оскорблять чувства верующих, Нахарин хлопнул дверью. Потому что freedom of dance. Официоз вообще категорически не его стихия — то ли дело в мятой майке на хроменьком велосипеде рассекать с довольным видом по Неве-Цедеку (сама видела).
В программе теперешнего мини-фестиваля три фильма: во-первых, «Мистер Гага» режиссера Томера Хейманна, в полулегальном виде лет пять известный причастным и объясняющий на пальцах систему Нахарина; его показывали прежде Московский еврейский кинофестиваль и Context Дианы Вишневой. Во-вторых, снятый тем же режиссером фильм «Вне фокуса» о подготовке спектакля «Deca Dance», авторского конспекта собственных постановок Нахарина (спектакль привозил Валерий Шадрин на Чеховский фестиваль). Главный сюрприз — «Хора», февральская премьера, адаптированная Нахарином для большого экрана. Смотреть вообще-то надо три фильма, но черно-белую «Хору» особенно.
В ней поразительно сливаются экспрессия и несуетность. Камера спокойно скользит крупным планом по сидящим — черный фон, разные лица разных рас облажавшегося человечества, переставшего понимать, что происходит. Гага-система наставляет не идти назад, не почувствовав, как тянет назад. Именно так люди и начинают двигаться, медитативно, одновременно, каждый в своей логике, слагая гипнотический этюд. Вместо очередного минимализма суровое эстетство Нахарина для начала предлагает в качестве саундтрека «Послеполуденный отдых фавна» Дебюсси — только ремикшированный до космического звучания. В труппе Нахарина нет ни хрупких, ни больных, но тем удивительнее эти плотные тела трогательно исследуют себя, других и пространство. Поборник свободы Нахарин тот еще диктатор — он отменно работает с массой, нагружает синхроном, упорядочивает людей в шахматную шеренгу с пятой позицией и в «лебединое» каре. Иногда дразнится: белый и желтый человеки, столкнувшись нос к носу, внимательно обнюхивают непохожих друг друга. Дуэтом их не назовешь, танцовщики не взаимодействуют, но перекликаются — так иногда чувствуешь родство со случайным встречным. Никаких «миру мир», но все наглядно.
Фильмом явно управлял не режиссер, а хореограф, и задачи выстроить новую кинореальность у него не было — он не суетится с ракурсами и выстраиванием кадра. Зато была задача донести до зрителя спектакль во всех подробностях тамошнего микса высокого и низкого. Под «Так говорил Заратустра» Рихарда Штрауса на сцене мерещатся атлетичные герои Лени Рифеншталь, а когда артисты падают в шпагат в одном направлении, разражается неизбежный вагнеровский «Полет валькирий» — однако все это не должно сбивать с толку. Нежелающее умнеть человечество у Нахарина уперто идет вперед, сшибаемое с ног неведомой силой. Но он же ставит рядом плотно подогнанный нежный дуэт, намекая, что в нашей несовершенной эмпатии скрыт шанс на спасение.