38,1 градуса по Цельсию


38,1 градуса по Цельсию
       Послание Владимира Путина Федеральному собранию предполагалось главным "жаропонижающим" для температуры российского бизнеса за весьма тяжелый месяц. Увы, по нашим оценкам, эффекта оно не оказало, если не сказать большего. Политические заявления в благодушной стилистике 2001 года не воспринимаются деловым сообществом — в сочетании с общеизвестной практикой тезисы Путина об амнистии капиталов, борьбе с коррупцией, изменении сроков давности по приватизационным сделкам исследуются бизнесом в первую очередь на предмет новых опасностей, а не выгод.
Именно ежегодное президентское послание, которое накануне вынесения приговора на процессе Михаила Ходорковского с коллегами не могло не содержать действенных "жаропонижающих" компонентов (в противном случае оно бы просто подействовало как жароповышающее), должно было объединить в некую цельную систему многочисленные, хотя и очень осторожные инициативы власти по компенсации собственных действий в экономической сфере. Именно компенсации — экономические реформы и либерализацию рынков по крайней мере частью делового сообщества уже несколько месяцев принято рассматривать не как цель работы правительства, а как "отступные" власти за монополизацию политической сферы, за рост аппетитов чиновников и за реализуемые дирижистские амбиции МЭРТа, Минпромэнерго, Минприроды и других ведомств. От Владимира Путина и его послания ждали, в общем, немногого — сведения "отступных" в некую программу. Это позволило бы определить поле игры и спрогнозировать, как будет развиваться госрегулирование экономики, уже давно ставшее определяющим в "температуре бизнеса".
       Поэтому когда накануне выступления президента из-за кремлевских стен начали поступать отрывочные сведения о том, что "стоит ждать сюрприза", их восприняли едва ли не в панике. А при первых словах президента о том, что послание будет "необычным", сотни предпринимателей попросту оцепенели. От Путина ждали именно что обычного, а не принципиально новых инициатив.
       Худшие опасения — в частности, о том, что "жаропонижающее" окажется выдержанной в резких тонах программой усиления давления государства на частный сектор экономики,— не подтвердились. "Необычность" послания заключалась прежде всего в резкой смене тона: все резкие формулировки в тексте достались не традиционному "спарринг-партнеру", бизнесу, а чиновничеству. Кроме того, послание оказалось заметно "очеловеченным" и скорее напоминало осторожные заявления президента времен 2001 года. Эта "просроченность" и погубила лекарство — посланию почти единодушно не поверили.
       Нельзя сказать, что "лекарство" не содержало надлежащих компонентов. В иные времена политическое признание проблемы системной коррупции в органах власти, отказ от "стабильности" как высшей ценности в развитии страны и переход к выработке стратегии развития, неупоминание в послании "удвоения ВВП", успевшего откровенно достать своей бессодержательностью даже школьников старших классов, были бы восприняты овацией. А ведь послание содержало и специфические "бизнес-ориентированные" компоненты. И главный среди них — ранее не фигурировавшая в инициативах президента амнистия капиталов.
       Именно это обстоятельство должно было, по идее, стать изюминкой послания. Президент честно выполнил свою задачу, изложив идею разовой легализации денежных средств, размещенных на счетах в иностранных банках, после перечисления средств на счета в банки российские и уплаты с них 13-процентного подоходного налога. И именно стилистика изюминку погубила: просто декларация идеи скорее испугала, чем обрадовала бизнес.
       Напомним, практика разовой легализации "теневых" капиталов путем разовой амнистии не широко, но тем не менее используется в Евросоюзе, в ряде штатов США, в странах третьего мира — Индии (раз в десять лет), Филиппинах, КНР. В СНГ ее уже провел Казахстан. Тем не менее успешность таких операций даже в странах, где взаимоотношения власти и бизнеса намного гармоничнее, чем в России, определяется прежде всего дополнительными гарантиями, а не технологией амнистии. В Италии, например, слабость таковых гарантий в последние пять лет фактически испортила всю акцию. При этом Италия предлагала национальному бизнесу даже более льготные условия, чем простая уплата подоходного налога.
       Однако единственной реально удавшейся операцией такого рода стала налоговая амнистия в Ирландии в 1988 году. Она была чрезвычайно жестка по условиям: в госказну необходимо было перечислять 25% возвращаемых в страну денежных средств, составивших, по итогам, 2,5% ВВП страны. И секрет успеха понятен: государство дало беспрецедентные гарантии того, что речь идет именно об амнистии, а не о сборе информации для дальнейшего "мягкого управления" собранными средствами в рамках дирижистской политики.
       Говоря упрощенно, в среднем амнистии действенны там, где они являются частью более широкой программы, реализующейся в интересах бизнеса. Система защиты крупных капиталов по всему миру достаточно сильна, чтобы их репатриация была интересна лишь при наличии "дополнительных опций". По этим "опциям" бизнес и судит о целях предполагаемой операции, и у президента был прекрасный шанс "остудить" этим компонентом настроения в деловой среде, близкие к паническим.
       Тем не менее "благодушный" и "примиренческий" стиль там, где требовался технологичный и здорово-цинический подход (а налоговая амнистия — это всегда образец государственного цинизма: речь идет об оправдании того, что вне процедуры амнистии считается преступлением), испортил все впечатление. В описанном президентом виде амнистия капиталов (как и многие другие компоненты "жаропонижающего") легко может быть превращена в инструмент для дальнейшего преследования их владельца Генпрокуратурой. Тем более что о Генпрокуратуре, главном инфекционном агенте российской экономики, президент практически умолчал. Иногда лучше говорить, чем молчать.
       

КОНСИЛИУМ

Какая сейчас температура у российского бизнеса?
       
Александр Шохин, председатель координационного совета предпринимательских союзов:
       — На уровне 37,6°C. Но это еще не повод для принятия радикальных мер по сбиванию. Надо подождать: попить чай с медом. И либо само все рассосется, либо температура дойдет до 38°C, тогда придется давать антибиотики.
       
Виктор Отт, первый вице-президент компании "Стройтрансгаз":
       — Меньше 36°C. Все как-то разом подзатихло, а главное — ничего не хочется. И, видимо, здесь уже не только авитаминоз, надо срочно принимать радикальные меры. А главное, чтобы доктора были профессиональными.
       
Вячеслав Панфилов, заместитель директора Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН:
       — 37,1°C. С такой температурой пока радикальных мер принимать не нужно, тем более что недавно президент выступил с посланием, которое будет получше иных лекарств. Президент пообещал амнистирование капитала, реструктуризацию налогов, а значит, подрыва бизнеса уже не будет.
       
       Игорь Юргенс, первый вице-президент инвестиционной компании "Ренессанс Капитал", вице-президент РСПП:
       — Температура нормальная. Был небольшой провальчик с удвоением ВВП, есть и другие негативные моменты, но сейчас они преодолеваются, и уверен, наш бизнес-организм справится. У нас всегда так — когда нужно, деньги мы всегда находим, хотя и непонятно откуда.
       
Олег Мисевра, президент компании "Сахалин-уголь":
       — Температура остается весьма высокой. Конечно, послание президента поднимает настроение бизнес-сообществу, но теперь важно, чтобы президент дал соответствующие указания правительству по реализации этих предложений, а министры не проигнорировали поручения. Пока же ситуация прямо противоположная.
       
Андрей Нечаев, гендиректор Российской финансовой корпорации:
       — Как средняя температура по госпиталю — нормальная, при этом у одних 37,9°C, а у других 35,6°C. Бизнес в апреле, безусловно, болезненно отреагировал на сообщение о налоговых претензиях к ТНК-ВР. У бизнеса зародилось подозрение, что дело ЮКОСа не исключение. А у правительства нет единой экономической программы, поэтому бизнес волнуется и происходит спад деловой активности.
       
Марлен Манасов, гендиректор Brunswick UBS Warburg:
       — Никак не выше 35°C. Упадок полный. Правда, это не движение к 34°C, а скорее к 36°C. Особенно после послания президента.
       
Ольга Вдовиченко, председатель внешнеторгового объединения "Машиноимпорт":
       — В нашей сфере температура абсолютно нормальная, мы агрессивно выходим на новые рынки. В целом же ситуация может и похуже, но не так, чтобы в апреле температура перевалила за 37°C. А послание президента и эту должно было сбить. А вот к переносу приговора Ходорковскому оно вряд ли имеет отношение.
       
Виктор Глухих, президент Международного конгресса промышленников и предпринимателей:
       — Около 37,5°C. Сейчас главное — поставить правильный диагноз. Исходя из диагноза — начинать лечение. Либо давать деньги сырьевикам и машиностроителям, а на остальное закрыть глаза, либо начать вкладывать средства везде, в том числе и в строительство дорог. Это даст возможность создать новые рабочие места, увеличить объемы производства.
       
Валентин Завадников, председатель комитета Совета федерации по промышленной политике:
       — 35,5°C и меньше. По сути это летаргия. Но не нужно застой путать со стабильностью. Нынешнее состояние — оно не стабильное. Если долго не снабжать кровью мозг, он потом просто не будет способен к развитию. Причины — административное давление, торможение инфраструктурных реформ и избирательное применение законодательства.
       
Игорь Коган, председатель правления Оргрэсбанка:
       — Скорее все-таки 38°C. Но пусть лучше такая, чем 35°C, ведь так наш больной скорее жив, чем мертв. А нужен ему щадящий налоговый режим и оздоровительные процедуры.
       
Григорий Томчин, президент Всероссийской ассоциации приватизированных и частных предприятий:
       — 37,2°C, как при затяжном воспалении легких. Самое противное состояние — вроде бы болен, а вроде и нет, лучше была бы повышенная, при такой температуре организм борется. Для оздоровления бизнеса нужно снижение налогов. А вопрос с ТНК-ВР закончится неплохо. Я думаю, что государство показало бизнесу, как можно с ним договариваться.
       
Сергей Лисовский, член Совета федерации:
       — 35,5°C. Наш бизнес окончательно ослабел. Все идет к тому, что бизнеса в России просто не будет, им просто станет невозможно заниматься. Нарастает давление со стороны силовых структур, со стороны импортеров, по словам Грефа, импорт должен к 2006 году увеличиться до 60%. А правительство ничего бизнесу не предлагает, никакой программы у них нет.
       
Иван Поляков, гендиректор Радиозавода им. А. С. Попова:
       — Около 38°C. Но повышение как раз говорит о том, что бизнес борется с болезнью и мобилизует силы. Правительство не дискуссионный клуб, и если оно заинтересовано в развитии экономики, то должно принимать четкие решения: как, чем и что мы лечим, демонстрируя субъектам экономической деятельности, что ими занимаются профессионалы, а не дилетанты.
       
Александр Лебедев, депутат Госдумы, бывший президент НРБ:
       — Думаю, она снизилась в сторону нормальной, ведь со стороны власти было больше сигналов о том, что надо нормализовать отношения с бизнесом, снижать налоговое администрирование. Ничего негативно-страшного не происходило. Даже налоговые претензии к нефтяникам позитивны, поскольку они перестают быть избирательными.
       
Михаил Делягин, председатель президиума Института проблем глобализации:
       — 37,9-38,2°C. Сейчас наша экономика находится в лихорадке и в лихорадочном бреду. У нас одновременно мания величия и мания преследования. В любых высказываниях соседей мы пытаемся уловить тайные умыслы. Это хорошо видно по отношениям с Украиной.
       
Александр Мурычев, президент ассоциации региональных банков "Россия":
       — 37,5°C. В апреле температура поднялась. Ее надо снижать конкретными действиями. А сейчас меры по налоговому администрированию принимаются вяло, до сих пор нет законных, оформленных правил игры со стороны власти.
       
Илкка Салонен, председатель правления Международного московского банка:
       — 36°C или даже чуть ниже. Наблюдается явное замедление в развитии. И в таком состоянии, мне кажется, экономика пребывает достаточно давно.
       
Роман Горюнов, вице-президент фондовой биржи РТС:
       — 36,9°C. В апреле произошло два знаковых события — выступление Путина перед западными инвесторами в Ганновере, где Путин сказал, что у нас все хорошо и все будет развиваться. Одновременно предъявили налоговые претензии к ТНК-ВР. С одной стороны, даются сигналы, что будет все хорошо, с другой стороны, власть дает совсем другие сигналы.
       
Дмитрий Суздальцев, заместитель председателя правления Росевробанка:
       — На уровне 35,5°C, легкое недомогание и слабость. Высокие цены на нефть, которые могли добавить экономике градусов, напротив, делают нас слабее — их рост ведет к укреплению национальной валюты, что негативно сказывается на развитии многих отраслей.
       
Владимир Якунин, первый вице-президент ОАО "Российские железные дороги":
       — 37,2°C. Состояние не критическое, но болезнь хроническая, и лекарства нам предлагают не очень удачные — неолиберальные экономические реформы, от которых больному может стать еще хуже. Надо переходить к более консервативному лечению.
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...