В прокат выходит эксцентрическая испанская мелодрама Хоакина Масона «Битва шефов» (La vida padre). Точнее говоря, не испанская, а баскская, что многое в сюжете объясняет. В технологии приготовления традиционного баскского супа из морских ежей и тонкостях политических страстей, извечно раздирающих испанские провинции, попытался разобраться Михаил Трофименков.
Жизнь баскских шеф-поваров в фильме полна неожиданностей
Фото: Teresa Isasi / Mod Producciones
Жизнь баскских шеф-поваров в фильме полна неожиданностей
Фото: Teresa Isasi / Mod Producciones
Испанское кино — от Педро Альмодовара до последнего фильмодела — это особый жанр. Вот и «Битва шефов» разрывается от обилия гэгов. От спонтанной психоделической вечеринки в психушке, врачам и санитарам которой герой Микель (Энрик Окер) сдобрил пирожные неким нежным веществом. До проблемы фамильного сходства Микеля с его отцом Хуаном (Карра Элехальде), вынырнувшим из тридцатилетнего отсутствия, на протяжении которого все считали его утонувшим в реке.
Увидев их вместе, все персонажи «Битвы» немедленно умиляются: «Как вы похожи, ну просто одно лицо!» Проблема в том, что трудно подобрать фигурантов, менее похожих друг на друга.
Микель — этакий худощавый идальго с тонкой щеточкой усов. Хуан вызывает ассоциации с древнегреческими фриками и раздолбаями вроде Эзопа, Сократа или Диогена. Спутанная борода, обрамляющие лысину рожки волос, периодические припадки священного безумия. Бомж бомжом, но когда начинает, в очередной раз вырвавшись из лечебницы, отжигать на дискотеке, модная молодежь расступается перед ним в припадке столь же священного ужаса.
В общем, шутка про их фамильное сходство прямолинейна и глупа, но, удивительное дело, когда она повторяется с экрана в десятый раз, она начинает работать, реально смешить.
И каким-то чудным образом сочетается с совершенно индийскими мелодраматическими страстями. Типа: «Папа, папа, ты не узнал меня, я же твой сын Микель!» Объятия, слезы, сопли. И тут же Хуан вновь переключает все это сопливое великолепие в бурлескный режим, упорно именуя Микеля не сыном, а свином.
А виноваты во всем морские ежи и жабы. Дело в том, что Хуан до своего исчезновения был легендарным шеф-поваром ресторана «Врата» в Бильбао, что в Стране Басков. Столь легендарным, что отведать его морских ежей в незапамятном 1990 году намылился сам король Хуан Карлос.
Светский триумф обернулся катастрофой. Микель и его брат-охламон напихали в тарелки венценосным особам и прочей чистой публики свеженьких жаб. Те, словно бы их дрессировали специально для столь торжественного момента, синхронно выпрыгнули из супа. Ужас, ужас, ужас, конец карьеры Хуана и роковое падение с моста аж на 30 лет.
По прошествии отмеренного срока зрители встречают уже самого Микеля в роли шеф-повара «Врат», претендующих на третью мишленовскую звезду в рейтинге мировых ресторанов. Да и король, позабыв былой афронт, снова собрался инкогнито навестить Бильбао.
Только вот в чем загвоздка. И анонимный — якобы анонимный, все прекрасно знают, кто он такой — инспектор от Мишлена, и Хуан Карлос мечтают о пресловутых ежах. Один пробовал их в детстве, другой, чуть не подавившись жабкой, так и не вкусил. Но волшебный рецепт утрачен, а во «Вратах» кормят какой-то хипстерской минималистской японщиной. Спасти ситуацию может только невменяемый Хуан, за 30 лет странствий обогатившийся не только кулинарным, но и вполне себе наркотическим опытом. Где конкретно он провел эти годы, неважно: скажем так, в Шамбале.
Проблемы с торжественным ужином, однако, не ограничиваются поисками мистического рецепта. Хуану, как бы это помягче сказать, неприятна сама мысль о пребывании испанского монарха в его заведении. Этот подтекст очевиден испанскому, но не отечественному зрителю.
Дело в том, что баски традиционно враждуют с кастильцами и каталонцами. В нескольких гражданских войнах, раздиравших Испанию в XIX веке, баски сражались за карлистов, сторонников альтернативного претендента на престол Дона Карлоса. Та ветвь Бурбонов, которая в результате всего этого кровопролития утвердилась на испанском престоле, для карлистов нелегитимна. Ситуация усугубилась тем, что баски, какими бы трижды реакционными карлистами они ни были, во время гражданской войны 1936–1939 годов поддержали республиканцев. И победа франкистов, вернувших к власти Бурбонов, стала для них очередной исторической обидой.
Так что сам Хуан, живи он в другие времена и будь по профессии не поваром, а бомбистом, напихал бы почетным гостям в суп не жаб, а динамита. Вот ведь какие бездны национального подсознания раскрываются при просмотре, казалось бы, пустяковой, но очаровательной баскской клоунады.