Китайские принципы второй мировой
|
Китайские принципы второй мировой |
 |
| Фото: СЕРГЕЙ ПОНОМАРЕВ, "Ъ" |
Тормоз Монти
Первый свой принцип Сунь Цзы сформулировал так: "Тот, кто знает, когда можно сражаться, а когда нельзя, одержит победу", и лучше всех этот принцип усвоил английский фельдмаршал Бернард Монтгомери, который старался по возможности вообще не сражаться. Будущий полководец рос весьма непоседливым юношей, и ничто не предвещало, что из него вырастет самый осторожный генерал второй мировой войны. Напротив, молодой человек порой шутил столь неосторожно, что его будущее как офицера королевской армии несколько раз висело на волоске. Так, будучи курсантом Сандхерстского военного колледжа, Монтгомери подбил своих однокашников на то, чтобы связать одного из кадетов. Когда же несчастный был связан, Монтгомери в довершение веселья поджег его мундир. Монтгомери хотели выгнать, но дело замяли, поскольку не хотели огорчать его отца — видного англиканского епископа.
В другой раз, уже будучи офицером индо-британской армии, Монтгомери чуть было не лишился погон после участия в разгроме офицерского клуба в Бомбее. Особый гнев начальства вызвало то, что Монтгомери был единственным участником драки, кто не был пьян, а значит, вполне отвечал за свои действия. Тем не менее будущего фельдмаршала оставили в армии, а привычка к здоровому образу жизни сохранилась у него на всю жизнь: Монтгомери никогда не курил и не употреблял ни спиртного, ни кофе.
 |
| Фото: AP |
| Монтгомери сумел научить британскую армию своему главному принципу - никогда никуда не торопиться |
Между тем Монти вовсе не был тем генералом, который боится сражений, он был тем, "кто знает, когда можно сражаться". 8-я армия атаковала немецкий Африканский корпус под Эль-Аламейном тотчас же, как только Роммель отлучился в Германию, а когда "лис пустыни" вернулся в Африку, сражение его войсками было уже безвозвратно проиграно.
Когда настала пора действовать в Италии, Монтгомери снова не стал никуда спешить. Еще осенью 1943 года казалось, что уставшая от войны Италия станет легкой добычей союзников. Но на пути неторопливо продвигавшихся на север англичан и американцев появились немецкие части, и наступление остановилось. Через несколько месяцев по другую сторону фронта появились плакаты с занимательными вычислениями: статистики держав оси подсчитали, что улитка перемещается быстрее, чем армия Монтгомери.
 |
| Фото: AP |
| Британское командование так боялось Роммеля, что пыталось забыть, как его зовут |
Последняя самостоятельная операция Монтгомери тоже не была удачной. Впервые за всю войну Монти решил рискнуть и предложил захватить воздушным десантом мосты через Рейн. К несчастью для десантников, в районе мостов оказались эсэсовские танковые части, и англичане потеряли более 13 тыс. человек, не добившись успеха. Впрочем, этим поражением Монтгомери лишь подтвердил, что знать, когда можно сражаться, а когда нельзя, действительно очень важно.
Лис пустыни
Второй принцип Сунь Цзы гласит: "Тот, кто понимает, как использовать большие и малые силы, одержит победу". Большими силами в ходе войны оперировали многие, и у многих это получалось неплохо. Были и такие, кто умел воевать малыми силами. Но подлинного совершенства в искусстве сражаться малыми силами против больших достиг командующий немецким Африканским корпусом Эрвин Роммель.
 |
| Фото: ИТАР-ТАСС |
| Сталин ценил Рокоссовского за необычайную смелость — маршал дерзнул спорить с самим Верховным главнокомандующим |
Быстрые и эффектные победы командира Африканского корпуса создали ему немало почитателей по обе стороны фронта. Дошло до того, что, не имея возможности разбить Роммеля, английский командующий генерал Окинлек попытался запретить упоминать его имя. В приказе британского генерала говорилось: "Существует реальная опасность того, что печально известный нам Роммель станет своего рода 'наваждением' для наших войск. Солдаты рассказывают о нем небылицы, а его имя оказывает на них гипнотическое воздействие. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя разговоры о его способности и энергичности не лишены основания. В связи с этим было бы крайне нежелательно, чтобы наши люди приписывали ему сверхъестественные качества. Требую провести разъяснительную работу в войсках и всеми доступными способами внушить личному составу, что Роммель не представляет из себя ничего большего, чем обычный немецкий генерал. Обращаю ваше особое внимание на то, что не следует сейчас употреблять слово 'Роммель', имея в виду нашего противника в Ливии. Без конкретизации следует говорить о 'немцах', 'вооруженных силах оси' или 'противнике'". Между тем безымянный "противник" продолжал действовать исключительно умело, имея в своем распоряжении весьма ограниченные силы.
 |
| Фото: ИТАР-ТАСС |
| Маршал Жуков побеждал не числом своих армий, а умением заставить солдат идти на смерть |
Но если Роммель прекрасно понимал, как использовать малые силы, то с большими силами ему везло значительно меньше. "Лис пустыни", командовавший обороной побережья Франции, ожидал вторжения союзников в районе Кале, но просчитался — враг высадился в Нормандии. Узнав о высадке, Роммель воскликнул: "Нормандия! Какой же я дурак!"
Погубило же Роммеля забвение другого принципа Сунь Цзы: "(Если правитель) не понимает тактического равновесия сил в трех армиях, но берет на себя ответственность за командование, тогда командиры будут в сомнении". Правда, забыл об этом не он, а Гитлер, который пытался руководить войсками, не имея должной квалификации,— Роммель, как и многие другие командиры, находился "в сомнении". Результатом "сомнений" стал заговор против Гитлера, и Роммель был в курсе дел заговорщиков. Фюрер пережил покушение, а вот Роммелю пришлось покончить с собой.
Подчиняй и властвуй
 |
| Фото: AP |
| Адмирал Ямамото (слева) считал американских моряков "клубом любителей гольфа и бриджа", а потому превратил их в клуб ненавистников адмирала Ямамото |
О действенности мер убеждения Георгия Константиновича Жукова слагались легенды. Как человек прямодушный, Жуков всегда давал понять подчиненным, каким образом можно заслужить его расположение и что будет с теми, кто его не заслужит. Так, однажды артиллерийский генерал Григорий Пласков опоздал на совещание в штабе фронта, заявив, что его часы отстают на две минуты. "У вас часы архиерейские, выбросьте их",— скомандовал Жуков, и Пласков послушно выбросил золотые часы в форточку. После этого артиллерист ходил у Жукова в любимцах и даже удостоился лестной характеристики: "Храбрее солдата, чем генерал Пласков, не знаю". Если же кто-то перечил полководцу, последствия бывали печальными. Во время одного из штабных разносов маршал Жуков обещал отправить под трибунал нескольких генералов, а кое-кому даже съездил по физиономии, когда вдруг генерал Борис Благославов попросил командующего не материться в его адрес. Жуков схватился за пистолет и направил на генерала, а Благославов достал свой пистолет и приготовился к дуэли, которой, впрочем, не случилось. Менее высокопоставленным подчиненным Георгия Константиновича тоже было чего опасаться. Когда в сентябре 1941 года Жуков возглавил оборону Ленинграда, из-под его пера вышел следующий приказ: "Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны". Крутые меры Жукова творили на фронте чудеса: солдаты и офицеры раз за разом шли на пулеметы, даже когда их шансы на выживание в грядущем бою стремились к нулю.
 |
| Фото: AP |
| Генерал Макартур обещал не сдаваться врагу живым, а потому покинул свою армию за месяц до ее капитуляции |
Что же касается отношений с верховной властью, то в этом вопросе и Жуков и Рокоссовский проявляли завидную твердость. Во все советские фильмы вошел эпизод, рассказанный Жуковым в его мемуарах, о том, как он спорил со Сталиным о сдаче Киева. Нечто подобное случилось и с Рокоссовским. Когда в Ставке Верховного главнокомандующего разрабатывался план операции "Багратион", Рокоссовский предложил нанести два удара вместо одного, как намеревался сделать Сталин. Вождь попросил Рокоссовского выйти и подумать. Генерал подумал и вернулся с прежним предложением. Тогда Сталин вторично отправил его подумать, причем на сей раз думать пришлось в компании Молотова и Маленкова, которые недвусмысленно намекнули генералу, что бывает с теми, кто возражает Верховному главнокомандующему. Но и на сей раз Рокоссовский не изменил своего мнения. План Рокоссовского удался, после чего Сталин начал называть его "мой Багратион" и ставил в пример другим полководцам: "Какой молодец! Настоял и добился своего".
Побежденный победитель
 |
| Фото: AP |
| Герман Геринг знал, как не отвечать за невыполненные обещания: он просто давал новые |
Готовиться к войне с США Ямамото начал задолго до того, как о ней всерьез задумались в Токио. Изучать Америку будущий флотоводец начал с учебы в Гарварде, а продолжил — будучи военным атташе в Вашингтоне. Наблюдать за противником адмиралу помогал алкоголь: Ямамото устраивал у себя попойки для американцев, но сам под видом виски употреблял исключительно холодный чай. Об американских военных моряках Ямамото составил весьма нелестное представление, утверждая, что "это не военный флот, это — клуб любителей гольфа и бриджа". Тем не менее экономический и военный потенциал США внушал ему большое уважение, и Ямамото с горечью восклицал, что Америка сдастся лишь в том случае, если условия мира будут ей продиктованы у порога Белого дома.
В том, что война против США будет проиграна, Ямамото практически не сомневался, и однажды честно признался премьер-министру принцу Коноэ: "В первые шесть-двенадцать месяцев войны я продемонстрирую непрерывную цепь побед. Но если противостояние продлится два-три года, у меня нет никакой уверенности в конечной победе". Тем не менее когда приказ о подготовке к войне был получен, адмирал с достойной самурая решимостью заявил: "Воевать с Соединенными Штатами все равно что воевать со всем миром. Но решение принято. Поэтому я сделаю все от меня зависящее. Без сомнения, мне суждено погибнуть".
Ямамото считал, что его единственный шанс — "в самом начале войны нанести смертельный удар флоту противника", и идеальной мишенью для такого удара была база в Перл-Харборе. Несмотря на то что операция готовилась в строжайшей тайне, сохранить секрет не удалось — еще в январе 1941 года посол США в Токио доносил в Вашингтон: "В городе много говорят о том, что японцы в случае войны с США планируют бросить все силы в одно ошеломляющее нападение на Перл-Харбор". Тем не менее американцы были настолько неподготовленными к такому развитию событий, что осознали случившееся лишь тогда, когда на их базе начали рваться бомбы.
В сущности, это был первый и последний крупный успех Ямамото, поскольку после начала войны врасплох заставать уже было некого. Напротив, следующей жертвой, угодившей в чужой капкан, был уже японский флот, который попался в ловушку у атолла Мидуэй из-за того, что американцы расшифровали японские радиограммы.
Благодаря американским дешифровщикам в ловушку попал и сам Ямамото — его самолет был сбит над Соломоновыми островами, адмирал погиб.
На чьей стороне свобода
Последний, пятый принцип великого китайского стратега звучит так: "Тот, у кого полководец способный, а правитель не мешает ему, одержит победу". Воплощением этого принципа стал американский генерал Дуглас Макартур, которому власть не мешала даже тогда, когда ей стоило бы вмешаться.
Война застала Макартура на Филиппинах, где он служил военным советником. Макартур клялся, что под его командованием "агрессору потребуется три года и пять миллиардов долларов, чтобы завоевать Филиппины", а также обещал защитить острова от японцев, даже если ему дадут всего лишь "семь 12-дюймовок да еще 32 прожектора". В действительности же он имел куда больше пушек и прожекторов. А главное — в его распоряжении была группа стратегических бомбардировщиков, которая могла разнести японские базы на острове Формоза (ныне Тайвань). Тем не менее когда японцы напали на Перл-Харбор, Макартур не только не отправил свои самолеты на цели, но даже не потрудился замаскировать их или хотя бы поднять в воздух истребители. В результате японцы разбомбили его авиацию на аэродромах и вскоре высадили на Филиппинах десант, после чего генерал отвел свои войска на полуостров Батан и в островную крепость Коррехидор, где и был осажден противником.
Одного этого могло бы хватить для смещения Макартура, но в Вашингтоне предпочли не менять коней на переправе. Сам же генерал слал руководству одну победную реляцию за другой. В день рождения Рузвельта Макартур сообщал своему президенту, что "потемневшие от пота, пропахшие дымом сражений солдаты во весь рост поднялись в окопах на полуострове Батан и на батареях Коррехидора, чтобы помолиться Богу и просить его ниспослать свое безмерное благословение на президента Соединенных Штатов". Генерал доносил об унынии в стане неприятеля и о том, что японский командующий окончательно потерял лицо и сделал себе харакири, хотя на самом деле японец был жив и здоров. Между тем положение осажденных становилось с каждым днем все безнадежнее. Макартур храбрился и даже не раз демонстрировал подчиненным старинный отцовский пистолет, заявляя при этом: "Живым я им не сдамся". Впрочем, позднее выяснилось, что к пистолету устаревшей конструкции не было патронов.
В конце концов Макартур все же был отозван с Филиппин, но отправился не в отставку, а на повышение, получив назначение на должность командующего войсками в юго-западной зоне Тихого океана. Через месяц после его отъезда крепость Коррехидор пала.
Несмотря на то что действия Макартура в начальный период войны нельзя назвать удачными, на родине его считали героем, а верховное командование предоставило ему большую свободу действий. В итоге Макартур все же оправдал возлагавшиеся на него надежды, отвоевав то, что прежде столь легкомысленно потерял. Безусловно, временные неудачи бывали и у полководцев других стран, но всем им делались соответственные внушения — их вызывали для серьезных разговоров в Москву, Берлин или Лондон. Макартур же действовал совершенно бесконтрольно, и в Вашингтоне за всю войну не побывал ни разу.
Впрочем, и в странах оси были полководцы, считавшиеся почти что неприкасаемыми. Например, Герман Геринг был единственным деятелем второй мировой войны, который не только бесконтрольно распоряжался самостоятельным родом войск, но и одновременно занимал высокие посты в государстве. Единственным начальником над рейхсмаршалом авиации был Гитлер, который долгое время безгранично ему доверял, и Геринг делал все, что ему хотелось. Геринг был независим даже от нацистских законов. Когда эсэсовцы потребовали отстранить от должности его заместителя фельдмаршала Эрхарда Мильха на том основании, что его мать была еврейкой, Геринг заявил: "В своем штабе я сам решаю, кто у меня еврей, а кто нет". Когда командование ВМФ просило создать особую морскую авиацию и подчинить ее флоту, Геринг отказал: "Все, что летает,— мое". И хотя ход военных действий подтвердил правоту адмиралов, повлиять на Геринга в этом вопросе так никто и не смог.
Геринг свободно давал фюреру обещания и так же свободно их нарушал. Он пообещал, что поставит Англию на колени бомбардировками, и погубил в бессмысленных налетах на Альбион цвет немецкой авиации. Пообещал, что наладит воздушное снабжение окруженной в Сталинграде группировки, и не смог этого сделать. Поклялся, что "ни одна бомба не упадет на территорию рейха", и дождался массированных бомбардировок немецких городов. Все это стоило рейхсмаршалу нескольких головомоек у фюрера. Впрочем, Геринга вряд ли можно назвать "способным полководцем", а потому пятый принцип Сунь Цзы к нему не относится.
Войну можно рассматривать как состязание экономик и технологий, можно рассматривать как битву правительств или идеологий, а можно рассматривать и как столкновение умов стратегов, ответственных за принятие решений на поле боя. В том же столкновении умов, которое вошло в историю как вторая мировая война, стратегов, следующих путем Сунь Цзы, на стороне антигитлеровской коалиции оказалось чуть больше.
КИРИЛЛ НОВИКОВ