Вчера Слава Полунин представил в Новосибирске премьеру спектакля «Чурдаки», придуманного еще 20 лет назад и посвященного его итальянским коллегам из 19-го века — братьям–клоунам Фрателлини. Посетившая предпремьерный показ корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА заключила, что новое ревю не ошеломляет эффектами и значительно уступает «Снежному шоу» по увлекательности, но служит достойным экскурсом в историю клоунады.
Длинный пролог дает возможность рассмотреть в деталях декорации, или, точнее, реквизит, расставленный и развешенный под пологом над подмостками. Господин Полунин говорил, что собирал его по всему миру, хранил в своем парижском предместье долгих 20 лет, пока замысел дорастал до спектакля. Полог синий, а реквизит преимущественно белый. В центре — старинный шкаф на колесиках. Если зайти в него, начинают стучать колеса поезда, если выйти — звучат детские голоса. Болтается белая перчатка с перстнем. Дернешь за нее, получишь звук воды, сливаемой из бачка в унитазе. Над просцениумом висят белые велосипедные колеса, клетка с искусственной птицей, справа возле печки–буржуйки — скелет гигантской рыбы, слева — игрушечное фортепиано и миниатюрный кружевной зонтик от солнца, как с картин Клода Моне.
Эстетизированное таким причудливым образом пространство само по себе сулит магию, эскапады волшебных превращений, которых почти не происходит. И лица многих зрителей, зачарованных магией имени и заранее улыбающихся, постепенно скисают.
Собственно действие открывается той же меланхоличной французской мелодией, которая является визитной карточкой «Снежного шоу»; из кулис вырываются радужные мыльные пузыри и выходят персонажи с гармошками. Зал взрывается радостными аплодисментами, но Слава Полунин командует: «Стоп! Это уже было!» И вещает о том, что спектакль посвящается великим клоунам братьям Фрателлини и представляет опасность для зрителей: им лучше отключить мобильники и снять очки или удалиться, ибо в них полетят чемоданы и прочая всякая всячина. Легендарные итальянские братья–клоуны были кумирами Парижа в конце 19-го века, собиравшими каждый вечер аншлаг в цирке, но на смену славе пришло забвение. Невостребованные полуголодные чудаки–клоуны прозябали на чердаке и в знак сопротивления жестоким обстоятельствам каждый вечер гримировались, наряжались в костюмы и устраивали представления без публики.
Братьев Фрателлини было трое, а в «Чурдаках» — четверо персонажей. Кроме господ Полунина и Терентьева играют еще Георгий Делиев из «Маски–шоу» и мим Павел Крылов, почему–то названные актерами из Чехии и Израиля. Они повторяют наивные трюки с фонтанами слез, относящимися к классике жанра клоунады, и шагают с чемоданом по коленям зрителей, хватая и целуя попадающихся на пути девушек, — закрепляя успех сего акта, достигнутый в «Снежном шоу». Устраивают и безобидное перекидывание подушками в духе сончаса в пионерских лагерях.
Вообще «Чурдаки», как и предыдущее «Снежное шоу», родившееся в 1993 году, строятся из набора интермедий или скетчей, сыгранных на лицедеевском языке, придуманном Асисяем в пору расцвета. В том, что Слава Полунин обратился к осмыслению жизни классиков жанра в пору заката, можно усмотреть, помимо благих помыслов, усталость и вялость творческой мысли. Нет, сам–то он пребывает в прекрасной физической форме — похудевший и бодрый, но номера вызывают отклик у зрителей через раз, а то и через два. И печаль о бренности мира незримой поволокой ложится на новорожденное шоу. В нем есть нежность, философская печаль и мудрость, а увлекательности нет. Недаром разочарованные зрители в эпилоге, когда участники премьеры медлительно разоблачались и развешивали костюмы по тазикам и прочим импровизированным вешалкам, утекали через прорехи в пологе, призванном сократить зал на 1000 мест.