приговор
Вчера, на третий день оглашения Мещанским судом приговора Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву, случился скандал. Адвокаты господина Ходорковского Генрих Падва и Юрий Шмидт, а также защитник господина Лебедева Владимир Краснов, воспользовавшись 15-минутным перерывом, ушли с приговора. Господин Краснов заявил журналистам, что сделал это "в знак протеста", а господин Шмидт сказал, что "впервые столкнулся со столь чудовищным извращением судом показаний свидетелей".
Вчера суд продолжил оглашать показания свидетелей по эпизоду о похищении в 1995 году у государства "путем мошенничества" 44% акций НИИ удобрений и инсектофунгицидов, которому принадлежат два здания на Ленинском проспекте в Москве. Согласно приговору, в 1995 году организованная группа под руководством Михаила Ходорковского создала подставную компанию АОЗТ "Уоллтон", которая победила в конкурсе на госпакет АО НИИУИФ. "Уоллтон" взял обязательство инвестировать в институт $25 млн (гарантировал сделку банк МЕНАТЕП). Однако, как признал суд, руководителя АО НИИУИФ Петра Классена обманули. Ему объяснили, что, получив деньги в 1995 году, институт должен будет в следующем году платить с них налог 35% и поэтому будет лучше, если инвестиции сразу же вернутся на счет АОЗТ "Уоллтон", которое в следующем году выплатит их институту. Так и было сделано. В итоге руководство института подписало "акт о выполнении финансирования инвестиционных обязательств", который был "без должной проверки" утвержден тогдашним председателем РФФИ Владимиром Соколовым. Впрочем, осенью 1997 года новое руководство РФФИ обнаружило, что инвестиционные обязательства перед институтом выполнены не были, и через арбитражный суд Москвы расторгло сделку с АОЗТ "Уоллтон". Но "группировка Ходорковского--Лебедева" распылила госпакет АО НИИУИФ по нескольким подставным компаниям, не выполнив решение суда.
Суд, в частности, привел в качестве доказательства вины подсудимых показания на суде Сергея Усачева, числящегося по документам гендиректором АОЗТ "Уоллтон". Свидетель заявил, что он с 1994 по 1999 год работал в МФО МЕНАТЕП и одноименном банке, в "Роспроме" и ЮКОСе, однако гендиректором "Уоллтона" никогда не был и все подписи на документах рядом с его фамилией — поддельные. Это подтвердила и экспертиза, проведенная Генпрокуратурой на предварительном следствии и теперь положенная судом в основу обвинения.
Господин Ходорковский слушал показания свидетелей без особого внимания, повернувшись ближе к зрительному залу и нежно улыбаясь супруге. Господин Лебедев поначалу следил за содержанием приговора, но когда судья привела цитату из свидетельских показаний, подсудимый громко прыснул от смеха, явно имея в виду, что слова свидетеля были грубо искажены. А уже через минуту углубился в разгадывание сканворда и лишь изредка перемигивался с дочерью-студенткой.
После двух часов чтения суд сделал 15-минутный перерыв, во время которого адвокаты Генрих Падва, Юрий Шмидт и Владимир Краснов покинули здание суда. Председательствующая Ирина Колесникова, увидев после перерыва пустые скамейки защитников, бросила в зал негодующий взгляд, приказав секретарю записать фамилии ушедших. Впрочем, никаких мер судья к ним принять не сможет, так как отпрашиваться у нее адвокаты обязаны лишь в ходе судебного процесса, а не во время оглашения приговора. При этом закон разрешает присутствие на приговоре лишь по одному адвокату от каждого подсудимого.
Между тем ушедшие из суда защитники не скрывали, что покинули зал заседаний не из-за занятости, а из-за категорического несогласия с содержанием приговора. "Непонятно, зачем мы вообще были тут нужны",— невесело переговаривались они между собой. Вышедший же к прессе Юрий Шмидт признался, что за свою сорокалетнюю адвокатскую карьеру впервые столкнулся со "столь грубым извращением показаний свидетелей в угоду обвинению". Приводить конкретные примеры он не стал, пообещав сделать это после оглашения всего приговора. Вышедший вслед за ним адвокат Владимир Краснов также сказал, что ушел с приговора "в знак протеста" против его необоснованности. По словам господина Краснова, больше всего его сейчас волнует здоровье Платона Лебедева: "На днях мы передали ему в тюрьму лекарство, которое может храниться только в холодильнике, и не знаем, где оно сейчас. Платон Леонидович и сегодня чувствует себя не очень хорошо".
Ъ продолжит следить за оглашением приговора.