 |
ФОТО: ДМИТРИЙ ДУХАНИН  |
Михаил Касьянов, президент, председатель правления консалтингового агентства "МК-Аналитика", бывший премьер России. За мной нет ничего такого, что могло бы меня конкретно беспокоить. А прокуратура, если поставит цель, может посадить любого. Процесс над Ходорковским — фарс, который негативно скажется на развитии нашей экономики.
Александр Гафин, вице-президент Альфа-банка. Это зависит от пожелания заказчика. Посадить человека несложно, если поставить такую цель, причем по любой статье — от налогов до изнасилования и убийства. Это очень плохая традиция в нашей стране, и все потому, что власть закона второстепенна.
Игорь Коган, председатель правления Оргрэсбанка. А меня-то за что? Я предпочитаю договариваться и не иметь врагов. До сих пор мне это удавалось. Но если кто-то задастся целью, то я вряд ли буду чувствовать себя на сто процентов защищенным.
Юлий Дубов, эмигрант, бывший заместитель гендиректора компании ЛогоВАЗ. Это надо спросить у власти: власть, ты любого можешь посадить? Некорректно задавать этот вопрос конкретным людям, поскольку дело не в них, а во власти. Она создает систему, при которой посадить можно любого. Просто некоторые люди про это пока не знают.
Григорий Томчин, президент Всероссийской ассоциации приватизированных и частных предприятий. Легче всего за неуплату налогов. Десять лет налоговое законодательство менялось, причем некоторые изменения имели обратные действия. Эта чехарда в законодательстве и создала массу нарушений.
Олег Митволь, замглавы Федеральной службы по надзору в сфере природопользования. Не за что. Я с детства чту Уголовный кодекс, как завещал Остап Бендер. Причем читаю его регулярно, во всех редакциях. И точно знаю, что я ничего не совершал и меня не за что сажать.
Мухарбек Аушев, депутат Госдумы (фракция "Единая Россия"), бывший вице-президент компании ЛУКОЙЛ. Я старался жить по закону, но спокойным быть не могу. Одно из повальных обвинений сейчас — хищения. Все, кто имел имущественные отношения с государством, попадают в поле зрения ФСБ. И если человек окажется неугодным, его легко посадить, ведь суды зависимы от государства. А процесс над Ходорковским нужен был, чтобы показать США и Европе, что в России работают законы.
Владимир Полеванов, президент консорциума "Золотой мост", в 1994 году председатель Госкомимущества. Так меня 11 раз пытались посадить! Инициировал все премьер Черномырдин. Меня убрали с поста председателя ГКИ и возбуждали дела по статьям "Злоупотребление положением" и "Нецелевое расходование бюджетных средств". Хоть это дела давно минувших дней, но в России срока давности нет, а есть целесообразность и политический подтекст. Я не удивлюсь, если меня опять попытаются посадить.
Борис Говорин, губернатор Иркутской области. Я законопослушный гражданин. А расследование и суд должны быть объективными, и иммунитета ни у кого не должно быть. Если мы будем друг друга сажать и убивать, никуда не придем, поэтому любой человек — Ходорковский, Говорин или Путин — должен привлекаться только на законных основаниях.
Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы. Хотя бы за участие в массовых митингах и демонстрациях. Но я счастливый человек — пока бог миловал, и я еще ни разу не попадала в тюрьму.
Евгений Сабуров, директор Института проблем инвестирования, бывший зампред правительства РФ. За все грехи, которые мне кто-нибудь захочет приписать. Сейчас даже к столбу можно придраться за то, что окопался и приобрел связи. А вопросы вынесения приговоров, в частности по делу Ходорковского, это сейчас уже что-то из области психиатрии.
Сергей Митрохин, зампред партии "Яблоко". Как минимум за сопротивление милиции, хотя дважды эти обвинения разваливались. У нас, если захотят, могут в порядке акта устрашения наказать даже за разрешенные акции.
Андрей Нечаев, гендиректор Российской финансовой корпорации, в 1992 году министр экономики РФ. Мне могут поставить в вину либерализацию экономики. А по взяточничеству или уклонению от налогов не пройду. Взятки никогда не брал и не давал, налоги платил, потому что был под колпаком государства. Думаю, невиновного человека посадить невозможно. С Ходорковским же история неоднозначная.
Сергей Лисовский, член Совета федерации. В 1996 году против меня необоснованно возбудили уголовное дело о нарушении правил валютных операций. Но тогда было ясно, что столкнулись экономические интересы финансовых группировок. Случаи несправедливого обвинения человека есть в любой стране. Даже в Европе такое случается.
Артем Тарасов, предприниматель, первый советский миллионер. Да за любое хорошее дело! В Англии право прецедентное, во Франции судят на основании закона, и только в России есть третий вид права: закон что дышло — как повернешь, так и вышло. Это позволяет толковать любой поступок в любую сторону — от тюрьмы до ордена.
Александр Ткачев, губернатор Краснодарского края. Не за что. Хотя живем мы по Жванецкому: все воруют — страна богатеет. Размываются границы закона, рушатся нормы морали — отсюда и вал преступности. Комбайнер толкнул "налево" мешок пшеницы — угодил на нары. А когда чиновник решает вопрос в пользу "своей" фирмы или олигарх через хитроумные схемы уходит от налогов, уводит из страны миллионы долларов — это что, "честный бизнес"?
Александра Маринина, писатель. Я стараюсь жить, уважая закон, но если кто-то захочет, найдут за что. И свидетелей найдут, и дело напишут, лучше детектива. С нашей судебной властью посадить можно даже президента.
Олег Ашихмин, президент Нефтяного клуба Петербурга, первый вице-президент Российского топливного союза. Вряд ли прокуратура сможет на меня найти компромат. Хотя, пожалуй, если задаться целью... Я иногда перехожу дорогу на красный свет.
Фархад Ахмедов, член Совета федерации, бывший президент компании "Нортгаз". Придраться можно за что угодно. Ведь ни Ходорковский, ни мы в последние 15 лет на печи не сидели. Хотя лично мы никаких схем ухода от налогов не применяли. А если вспомнить конфликт в нашей компании, то если бы захотели — давно бы меня в тюрьму посадили.
Иван Стариков, секретарь политсовета СПС, бывший замминистра экономики РФ. Много статей найдут. При том что я не занимался коммерцией или бизнесом, а был на госслужбе и членом Совета федерации. Сфабриковать дело против меня прокуратура может даже сейчас, потому что у преступлений нет срока давности. Например, за нецелевое использование государственных средств. Надо всего лишь запугать несколько человек и сделать их свидетелями.
Андрей Климентьев, предприниматель, дважды судимый и отбывавший наказание в колониях. У нас любого можно посадить за что угодно, хоть за нарушение китайских законов. Сейчас законы не играют роли, у нас проблема в личностях судей, их надо из-за границы привлекать, а не экономистов. А еще лучше ввести компьютерное судейство.
Отари Аршба, депутат Госдумы (фракция "Единая Россия"), бывший старший вице-президент "Евразхолдинга", бывший председатель совета директоров Западно-Сибирского металлургического комбината. За что угодно, только не за те грехи, за которые посадили Ходорковского.
Виктор Дворенков, исполнительный директор инвестиционного центра РПЦ. Не уверен, что у меня есть грехи, за которые можно было бы посадить. Родина отметила меня наградами, потому что живу по принципам, которые не расходятся с законами. У нас на основании мнения большинства установлен закон, хотя он не всегда справедливый.
Александр Болдырев, зампред воронежского отделения СПС. За пособничество Ходорковскому. Осенью 2003 года меня пытались привлечь за то, что я выпустил листовку со словами "Свободу Ходорковскому!" — якобы я пытался оказать давление на следствие. Больше меня сажать не за что, разве что подбросить оружие или наркотики. Сейчас легко устранить любого неугодного бизнесмена или политика, и посадка — это еще гуманный метод.
Алимжан Тохтахунов, президент Отечественного футбольного фонда. Надеюсь, не за что, я нефтью и металлом не торгую. Да и налоги плачу. И не задавайте мне провокационные вопросы — не дай бог чего случится.
|
У вас как с правами? Пятьдесят лет назад вступила в силу Европейская конвенция по правам человека. Вячеслав Володин, зампред Госдумы. Очень часто ущемляются мои права потребителя. Подсовывают некачественный товар, а на транспорте не предоставляют обещанный сервис или задерживают рейс. Взыскать ущерб почти нереально. Михаил Лапшин, председатель правительства Республики Алтай. Мне не хватает права на достойную жизнь. У жителей края есть право на работу, но нет работы, есть право на жилье, образование и медицину, но нет жилья, нет бесплатного обучения и нормальной бесплатной медицины. Марлен Манасов, гендиректор компании Brunswick UBS Warburg. Лучше, чем при советской власти, но есть еще что делать. Однажды я ехал на машине в Лондоне, и водитель сказал: "Обернись, сзади едет королева Англии". И я вспомнил, как у нас ездят депутаты или чиновники. Евгения Дебрянская, лидер незарегистрированного движения в защиту секс-меньшинств. Мои права повсеместно нарушаются. В России есть негласный запрет на профессию для гомосексуалистов. Движение не регистрируют. Последний раз формулировка суда была: "Движение покушается на нравственность общества". Владимир Скворцов, гендиректор группы "АльфаСтрахование". Сейчас государство делегировало человеку значительно больше прав, чем востребовано. И на месте правозащитников я бы не кричал об ущемлении прав человека, а учил бы людей пользоваться имеющимися правами. Михаил Пашкин, председатель координационного совета профсоюза сотрудников милиции Москвы. У сотрудников МВД, кроме членов профсоюза, нет прав. Руководство МВД на местах считает их рабами, не платит за переработку. Виктория Токарева, писатель. Я не могла отстаивать свои права ни раньше, ни теперь, потому что у нас нет суда. Суд очень коррумпированный и дорогой. Когда нарушают мои права, я просто грущу. *Должности указаны на момент опроса. |