Господин Ходорковский
Для внешнего наблюдателя, который каким-то чудом оказался совершенно не знаком с нынешними российскими реалиями, дело Ходорковского может выглядеть как сугубо хозяйственное — что-то вроде нашумевших в 80-е годы процессов над "цеховиками", крупными представителями советской торговли или фигурантами "хлопкового дела", расследовавшегося легендарной парой следователей Тельман Гдлян--Николай Иванов.
Бизнес-составляющая в деле ЮКОСа действительно велика. Более того, вполне можно предположить, что если бы ЮКОС не был богатейшей и наиболее успешной компанией в России, то Михаил Ходорковский и Платон Лебедев до сих пор были бы на свободе. Их изъятие из свободной жизни, несомненно, помогло заинтересованным лицам завладеть наиболее существенным активом компании. Столь же несомненно, что оставшийся кусок ЮКОСа тоже довольно привлекателен для все тех же заинтересованных лиц, а значит, манипуляции с активами компании будут продолжены (см. справку).
Однако есть меркантильные интересы друзей президента, и есть личный зуб, который держит на Ходорковского Владимир Путин. В свое время самый успешный бизнесмен России попытался разговаривать с президентом так же, как раньше разговаривал с владельцами приглянувшегося бизнеса. Для Путина это было оскорблением, а оскорбление президента для Путина — все равно что оскорбление государства. С точки зрения Путина, Ходорковский угрожал основам российского государства, имея все возможности превратить угрозу в реальность.
Публичным это противостояние стало в феврале 2003 года, когда Ходорковский на встрече президента с олигархами требовал от Путина обуздать коррупцию, а Путин ему в ответ посоветовал разобраться с собственными налогами. Политтехнологические доклады о грядущем олигархическом перевороте, в результате которого в Кремль на белом коне въедет Михаил Ходорковский, появились уже позже. Впрочем, они, должно быть, вполне вписывались в путинскую картину мира. Ведь любой дворовый пацан (а нынешний президент не скрывает, что воспитывался во дворе) знает: если тебя обступили парни с соседнего двора, "мочить" надо самого сильного. Тогда есть шанс, что остальные тебя зауважают.
Путин так и поступил. Но проблема в том, что государственная политика несколько отличается от дворовой: начав "мочить" Ходорковского, Путин сам сделал его политической фигурой.
Гражданин Ходорковский
Спустя год и семь месяцев после посадки Ходорковского аналитики всерьез просчитывают его возможности возглавить оппозицию Путину после выхода на свободу. Основания для таких расчетов есть: в отличие от многих Ходорковский не выглядит раскаявшимся и сломленным тюрьмой (даже статью, опубликованную им год назад в "Ведомостях", только часть наблюдателей расценила как покаянную — другая часть сочла ее как раз заявкой на политическое будущее). А нераскаявшиеся обычно мстят своим обидчикам.
Владимир Путин не может этого не понимать, а значит, в его интересах держать Ходорковского в тюрьме как можно дольше. Конечно, были в российской истории прецеденты, когда обвиняемых выпускали с условным сроком (например, бывший министр юстиции Валентин Ковалев получил девять лет условно за хищения, а предприниматель Анатолий Быков — шесть с половиной лет условно за подготовку убийства), получив с них обещание вести себя тихо, но с Ходорковским, судя по уже зачитанной к моменту подписания этого номера части приговора, не тот случай.
Очевидно, что сидеть Ходорковский будет либо до "полного исправления", либо до смены власти. Причем в ближайшие годы, скорее всего, в Москве, поскольку вряд ли Владимир Путин рискнет оставлять его без хорошего присмотра. Ведь понятно, что колония по сравнению с тюрьмой — место гораздо более ненадежное. Обеспеченный арестант может устроиться там слишком хорошо и независимо. Достаточно вспомнить двухдневного мэра Нижнего Новгорода Андрея Климентьева, который, получив шесть лет с конфискацией, провел в колонии общего режима всего несколько недель, а потом перевелся в колонию-поселение, где до условно-досрочного освобождения вполне свободно себя чувствовал (во всяком случае, встречаясь с корреспондентом "Коммерсанта", он говорил, что в любой момент может вызвать вертолет и улететь, но просто не хочет этого делать).
Возможностей оставить Ходорковского в СИЗО у власти достаточно. Во-первых, минимум до осени он и так там просидит — до вступления приговора в силу (см. справку на стр. 19). После этого осужденного обычно отправляют отбывать наказание в одну из колоний того федерального округа, в котором он находился под стражей (с их списком можно ознакомиться в справочнике "Все тюрьмы России" во "Власти" #17 за этот год). Однако, как известно, с декабря прошлого года Гепрокуратура готовит новые обвинения для Ходорковского и Лебедева ("Отмывание организованной группой средств, нажитых преступным путем", ч. 4 ст. 174.1 УК, от 10 до 15 лет лишения свободы со штрафом до 1 млн рублей). Никто не мешает ей предъявить эти обвинения сразу после вынесения приговора и продлить содержание Ходорковского в СИЗО еще на год-полтора, пока будет идти следствие (правда, при этом осужденного могут из "Матросской Тишины" перевести в менее комфортабельный следственный изолятор, например в Пресненскую пересыльную тюрьму).
А потом можно будет еще что-нибудь придумать.
Символ Ходорковский
Из всего вышесказанного можно сделать один главный вывод: в ближайшие годы въезд Ходорковского на белом коне Кремлю не грозит. Да и позже, скорее всего, тоже: практика показывает, что в России мало кто после отсидки возвращается на прежние политические высоты. Не стали после амнистии народными героями Руслан Хасбулатов и Александр Руцкой (хотя последний все-таки сумел избраться губернатором Курской области). Бывший и. о. генпрокурора Алексей Ильюшенко, отсидев в СИЗО два года по обвинению в получении взятки, тоже в большую политику уже не вернулся (сейчас он всего лишь первый замглавы Москомимущества). Уже упоминавшийся Андрей Климентьев попытался после освобождения вновь поучаствовать и в губернаторских, и в мэрских, и в депутатских выборах: одни проиграл, с других был снят — и успокоился. Да и Анатолий Быков смирился с потерей КрАЗа.
Однако независимо от того, какая судьба ждет самого Ходорковского, его уголовное дело уже превратилось в самостоятельный факт политической жизни. Если в начале 90-х годов у политиков было модно спрашивать, где они были 19 августа 1991 года, то теперь куда большую актуальность приобретает другой вопрос: "Как вы относитесь к делу Ходорковского?". И ответ на него вполне может объединить тех политических деятелей, которых до сих пор разделяли гораздо более мелкие проблемы, например порядок создания единой демократической партии или вопрос о том, кто станет ее лидером. Потому что для многих этот вопрос равнозначен другому: "А как вы относитесь к устройству страны, предложенному Владимиром Путиным?".
Так в свое время делились политики на поддерживавших и не поддерживавших расстрел Белого дома в 1993 году. Так же делились на одобрявших войну в Чечне и нет. Сейчас уже почти забылось, но в 1994 году Борис Ельцин, после того как Дума амнистировала гэкачепистов и "октябристов", был вынужден предложить политикам идею всеобщего мира и согласия, а в 1996 году, перед выборами,— слетать в Чечню и пообещать прекратить войну (дело кончилось, как известно, Хасавюртовским соглашением).
В России есть определенный слой людей, которые считают дело Ходорковского несправедливым. Есть и слой очень богатых людей, которые понимают, что на месте Ходорковского могли бы оказаться они сами. Этот слой готов давать деньги на выборы не только "Единой России". Поэтому очевидно, что процесс над Ходорковским станет одним из козырей антипутинской оппозиции, если она, конечно, сумеет оформиться к ближайшим выборам.
В предвыборной риторике этой оппозиции дело ЮКОСа и Ходорковского будет одним из символов "свертывания демократии" в России. Собственно, уже сейчас на деле Ходорковского начинает играть бывший премьер Михаил Касьянов, пообещавший на пресс-конференции в прошлый четверг объединить "либералов правого фланга с социал-демократами на левом фланге". Касьянов, и в бытность премьером говоривший, что считает излишним содержать людей под стражей при расследовании экономических преступлений, назвал процесс над Ходорковским судебным фарсом, а действия властей — недопустимыми.
Разочарованные в "Яблоке" и СПС либерально настроенные граждане вполне могут солидаризироваться с высказываниями бывшего премьера. Ведь даже те, кто считает, что Ходорковского есть за что сажать, понимают, что сажают-то его как раз не за это.
ДМИТРИЙ КАМЫШЕВ, НИКОЛАЙ ГУЛЬКО
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 ЮКОС не переживет лето. Так считают даже в самой компании. Потому что после лета у нее, скорее всего, совсем не останется собственности. 19 декабря 2004 года с аукциона был продан "Юганскнефтегаз" (ЮНГ), который обеспечивал ЮКОСу около 60% нефтедобычи. Сейчас он контролируется "Роснефтью". 5 апреля арбитражный суд Москвы по иску ЮНГ, который обвиняет ЮКОС в нанесении ущерба в 163,1 млрд руб., наложил повторный арест на большинство привлекательных активов компании — "Самаранефтегаз", "Томскнефть", Сызранский НПЗ, Ачинский НПЗ, Восточно-Сибирскую нефтегазовую компанию, Ангарскую нефтехимическую компанию, "Тамбовнефтепродукт" и "Иркутскнефтепродукт". 13 мая арбитраж удовлетворил еще один иск — за поставленную, но неоплаченную нефть на 62,4 млрд руб. Общая сумма претензий ЮНГ к ЮКОСу составляет более $10,5 млрд, и новые иски впереди. Между тем часть арестованной собственности уже отторгается. 18 мая арбитражный суд Москвы признал законным предъявление налоговых претензий за 2001 год в размере 8 млрд руб. "Самаранефтегазу". Общие претензии за 2001-2003 годы составляют 23,5 млрд руб. Судя по всему, здесь реализуется та же схема, что и с ЮНГ: перед тем как он был выставлен на аукцион, ему также предъявили серьезные налоговые претензии, что позволило существенно снизить его цену. Похоже, такая судьба ждет и остальные дочерние компании ЮКОСа, которые оказались под арестом. При этом в апреле правоохранительные органы уже предложили "Самаранефтегазу" и "Томскнефти" последовать примеру ЮНГ и подать иски против материнской компании. В противном случае их руководству грозят налоговые и уголовные претензии. Между тем у ЮКОСа пока остались активы, которые ареста избежали. Самые привлекательные — это ООО "Стрежевской НПЗ", ООО "Каспийская нефтяная компания" и пакет литовской Mazeikiu nafta (MN), в которую входит единственный в Прибалтике НПЗ — Мажейкяйский. 53,7% акций MN принадлежит ЮКОСу через офшор, поэтому арест на них не распространяется. Впрочем, компания сама намерена от них избавиться и ведет переговоры о продаже с ЛУКОЙЛом и ТНК-BP. Анна Скорнякова Сколько еще можно судить Ходорковского Приговор Мещанского суда вступит в силу лишь после того, как дело будет рассмотрено в кассационной коллегии по уголовным делам Мосгорсуда. Полные кассационные жалобы адвокаты собираются подать, как только будет изготовлен протокол всех заседаний суда (на это может уйти несколько недель после окончания оглашения приговора). Когда все жалобы будут поданы, будет назначена дата их рассмотрения. Очевидно, что Мосгорсуд займется делом не раньше сентября. У кассационной коллегии (это три судьи горсуда) есть право отменить приговор полностью или частично, прекратить уголовное дело или же направить его на новое рассмотрение в ином составе Мещанского суда. Кассационная инстанция также вправе изменить приговор как в мотивировочной, так и в резолютивной части. В частности, она может уменьшить сроки заключения, назначенные райсудом. Но и после вступления приговора в силу у осужденного остается шанс добиться пересмотра своего дела в России — надзорное производство Верховного суда (ВС). Судья ВС вправе изучать дело месяц, а затем либо отказать в удовлетворении жалобы, либо возбудить надзорное производство, передав ее на рассмотрение высшей инстанции — президиума ВС. Если судья откажет, у осужденного остается самый последний шанс — обратиться к председателю ВС или его заместителям, чтобы те отменили решение судьи и опять же направили дело на рассмотрение в президиум ВС. Согласно УПК, между датой возбуждения надзорного производства и рассмотрением дела в высшей судебной инстанции также проходит месяц, но, если дело объемное, этот срок может быть увеличен. То есть рассмотрение дела Ходорковского--Лебедева в порядке надзора почти наверняка закончится раньше лета 2006 года. Впрочем, даже в случае неудачи в высшей инстанции еще останется надежда на то, что делу даст оценку Европейский суд по правам человека в Страсбурге, куда можно обратиться, как только приговор вступит в законную силу. Европейский суд не вправе отменять приговор: он лишь рассматривает его на предмет того, не нарушили ли российские судебные инстанции Европейскую конвенцию о защите прав человека, и, обнаружив нарушение тех или иных статей, присуждает заявителю компенсацию морального вреда и судебных издержек. Если Страсбургский суд установит, что упомянутая конвенция нарушена, председатель Верховного суда РФ имеет право (но не обязан) внести в президиум ВС представление об отмене или изменении ранее вынесенного приговора. При этом пересмотр обвинительного приговора ввиду новых обстоятельств, согласно статье 414 УПК, никакими сроками не ограничен. Екатерина Заподинская |