 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ  |
— Удобного для России переговорщика Паскаля Лами сменил неудобный Питер Мандельсон. Он пытается все начать заново?
— У нас устанавливается хороший профессиональный контакт с господином Мандельсоном. Правда, нужно время для того, чтобы притереться друг к другу. Питер Мандельсон — опытный политик, при этом он ориентирован на результат. И он не лукавит, говоря о том, что он хочет быстро завершить процесс присоединения России к ВТО.
— Но недавно Питер Мандельсон заявил, что переговоры идут сложно и он считает, что министру Грефу мешают его коллеги по правительству, а также большой бизнес, не заинтересованные в скором вступлении России в ВТО.
— Переговоры ведут не министерства, а правительство. Безусловно, согласование позиций не всегда идет легко, но у нас не было и не будет случаев, когда на переговорах одно министерство тянет в одну сторону, а другое — в другую. Это исключено. Действительно, Питер Мандельсон говорил о том, что необходимо ускорить процесс принятия некоторых внутренних решений. Но мы этот процесс и так ускоряем, готовим ряд внутренних решений по поводу нашей переговорной позиции, но ее общий формат не меняется с 2000 года. Россия присоединяется к ВТО как полноправный член и готова выполнять все стандартные обязательства с даты присоединения.
— Тем не менее переговоры о вступлении России в ВТО осложнились?
— Факт, что переговоры стали труднее. Но мы об этом догадывались еще три-четыре года назад. Связано это не с политическими трудностями, политическая ситуация остается как раз благоприятной. Председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу на недавнем московском саммите Россия--ЕС еще раз высказался за принятие России в ВТО в декабре этого года. Но если сначала у нас условно с нашими партнерами было 1000 вопросов, потом было 500, потом 200, то сейчас осталось 30-40. Но это самые сложные вопросы. Следуя обычной человеческой логике, вы сначала решаете то, что полегче, а потом переходите к тому, что посложнее. Но это не означает, что наши переговоры идут медленно. На самом деле очень интенсивно.
— Вы сказали, что Россия готова выполнять стандартные обязательства члена ВТО. А каковы нестандартные?
— У нас есть тема, связанная с энергоносителями. Мы решили, как известно, этот вопрос с Евросоюзом в прошлом году. Но остаются страны, которые по-прежнему считают, что разница между внутренними и экспортными ценами на газ является запрещенной субсидией. Однако, с нашей точки зрения, это некорректное толкование норм ВТО. Эта так называемая субсидия не может являться запрещенной, так как если она и есть, то ею пользуются любые предприятия — как российские, так и c иностранным участием.
— А какие страны настаивают до сих пор на повышении внутренних газовых цен до уровня экспортных?
— Например, Канада. Кроме того, есть достаточно жесткая позиция со стороны американских производителей минеральных удобрений. Но мы здесь полностью открыты, мы показываем нашим партнерам, как идет реформа энергетической отрасли, показываем динамику энергетических цен. И я надеюсь, что доказали им, что цены на российский газ для производителей российских же удобрений сейчас уже в полтора-два раза выше, чем цены на газ для ряда других производителей удобрений, в том числе даже в Северной Америке.
— Евросоюз недоволен тем, как реализуются соглашения с ним по поводу вступления России в ВТО. Может ли Еврокомиссия пересмотреть протокол о присоединении России к ВТО?
— Формально любая сторона — и ЕС, и Россия — может пересмотреть условия протокола. В истории ВТО такие случаи были. Их было немного, но они были. Но эти случаи касались небольших стран, и, конечно, к ним участники переговорного процесса прибегали в абсолютно исключительных случаях. Когда, например, была выявлена какая-то ошибка, недосмотр. Однако я не думаю, что существует реальная возможность пересмотра наших соглашений с ЕС. Это был очень тяжелый компромисс, но он был найден.
— Переговорный график очень плотен. Чтобы завершить многосторонние переговоры в Женеве по системным вопросам — в частности по тем же энергетическим проблемам,— уже в конце июня надо уладить все спорные вопросы. Вы успеете завершить женевские переговоры к концу года?
— Мы и так интенсифицировали переговоры донельзя. И нам очень важно к декабрю этого года иметь позитивный результат. Переговорный процесс не может быть бесконечным. В то же время его итоги должны быть для России позитивными, а неоправданные уступки должны быть исключены.
— Что кроме энергетических тарифов может помешать России войти в ВТО?
— Есть сложная проблема, связанная с сельским хозяйством. Она распадается на две части. Во-первых, это ветеринарный и фитосанитарный контроль. Здесь мы давно спорим и с ЕС, и с США.
— Они считают, что у нас завышенные требования?
— Они считают, что мы не всегда соблюдаем нормы ВТО, поскольку некоторые контрольные меры, которые мы применяем, научно не обоснованы. Здесь нам нужно искать разумный компромисс. Вторая сельскохозяйственная проблема — это вопрос объемов господдержки, которую мы сможем оказывать после присоединения к ВТО. Пока дело движется медленно. Это очень тяжелый вопрос.
— Почему?
— Наши торговые партнеры считают, что господдержку сельского хозяйства в России надо ограничить нынешним уровнем — не более $3 млрд в год, хотя в ЕС все аграрные субсидии составляют более $90 млрд в год, в Японии — более $59 млрд, а в США — более $48 млрд. Дело доходит до того, что 50% стоимости в том или ином сельхозпродукте в ЕС составляет господдержка. Поэтому мы настаиваем на том, чтобы вернуться хотя бы к уровню господдержки середины 1990-х годов — порядка $10 млрд в год.
— А что вы предлагаете взамен?
— Мы, например, идем навстречу в области систематизации ветеринарных и фитосанитарных требований, импортных пошлин, а наши партнеры должны задуматься о том, что российские аграрии никогда не согласятся вступить в ВТО с такими мизерными госсубсидиями.
— Может быть, для достижения нужного результата в нужный срок надо использовать международные политические связи президента Владимира Путина?
— Интенсифицировать переговорный процесс мы больше уже не можем, мы и так работаем ежедневно. Вопрос, сможем ли мы договориться со всеми партнерами до конца года, боюсь, зависит не только от нас, но в равной, а может и в большей степени и от наших партнеров.
— Ваш прогноз — вступит ли Россия в декабре 2005 года в ходе Гонконгской министерской конференции в ВТО?
— Мы делаем все разумное, чтобы завершить переговоры к этому сроку.
— Если вы не успеете это сделать в конце года, то придется ждать еще два года — до следующей министерской конференции ВТО?
— Это не так. В ВТО не обязательно принимают на министерских конференциях. Это скорее паблисити. Решения же о приеме в ВТО принимается генеральным советом. Совет заседает в Женеве как минимум два раза в год, и поэтому Россию могут принять в ВТО и в будущем году, если мы не успеем завершить все переговоры.
— Россия может вступать в ВТО до бесконечности?
— Нет. Скоро завершится очередной раунд переговоров о либерализации международной торговли, начатый в 2001 году в Дохе, в ходе которого богатый Север должен договориться с бедным Югом о тех же сельхозсубсидиях. После этого России придется договариваться с торговыми партнерами, уже исходя из новых правил ВТО. Так что в наших интересах вступить в ВТО раньше, желательно в конце 2005 года, чтобы, может быть, застать хотя бы конец переговоров в рамках этого раунда.