Снятый при температуре –56 °С, о чем не без гордости сообщается во вступительных титрах, фильм Дмитрия Давыдова «Молодость» согревает внутренним теплом, дефицитным и в кино, и в жизни, что сразу почувствовал на себе Андрей Плахов.
В пестрой смеси жанров преобладает комедия, хотя и горькая, как жизнь самого героя, сыгранного Альбертом Алексеевым
Фото: Bonfire
В пестрой смеси жанров преобладает комедия, хотя и горькая, как жизнь самого героя, сыгранного Альбертом Алексеевым
Фото: Bonfire
Сорокалетний Вася Николаев возвращается в якутскую деревню, которую покинул после школы ради соблазнов большого города и ни разу потом сюда не наведывался. За спиной — армия, распавшаяся семья с двумя детьми, сухой остаток — одиночество, алименты, отсутствие профессии и близких людей. Плюс тянущаяся с детства репутация: вспоминают его словами «тормоз», «тот, что о дерево ударился». И еще он запомнился одному из местных тем, что позаимствовал у него мотоцикл и исчез на добрых двадцать лет.
Так что встречают Васю без особой радости. Он тут же становится объектом пристального внимания деревенских драчунов на дискотеке, не обходится и без визита в ментовку. Пытается законтачить с бывшими одноклассниками и одноклассницами, но у всех своя жизнь, семьи. И остается никому не нужный герой один в заброшенном родительском доме, в компании с бутылкой и с мухой — единственным живым существом, которое обитает рядом в пустоте и вечной мерзлоте.
Может сложиться ложное впечатление, что фильм этот — серая тоска, унылое и скучное зрелище. Ничего подобного: он брызжет анархизмом и молодой энергией, полностью отвечая своему названию. «Молодость» — новый продукт «Сахалливуда» — так с уважительной иронией называют феномен якутского кино, длящийся на диво всему миру уже не первое десятилетие. Авторы «Молодости» позволяют себе шутку над собой. На экране телевизора идет доморощенный «Дракула», зрители посмеиваются и комментируют. Одна поощрительно: «Прикольный фильм. Якуты стали хорошо снимать». Другой скептически: «Это когда якуты делали хорошие фильмы?»
Сегодня кино из Республики Саха уже не нуждается в снисходительном благословении столичных снобов. А на фоне депрессии, переживаемой российской киноиндустрией, выглядит островком сохранности и неубитой человечности. В нем звучит та искренняя самобытная нота, которая сделала в свое время событием кинематограф Василия Шукшина. Но еще точнее возникающая ассоциация с фильмами Аки Каурисмяки — «гордого финна со славянской душой», певца клаустрофобии длинных белых ночей и «пролетарского метафизика».
Режиссер Дмитрий Давыдов — из этой же плеяды «маргинальных» авторов. Его персонажи — аутсайдеры, инфантилы, изгои, алкаши. В «Пугале» — пьющая, ненавидимая окружением знахарка, чей мистический дар спасает людей. В «Костре на снегу» — отцы, потерявшие своих детей. В «Нелегале» — мигрант из Бишкека, затерявшийся в якутской тайге, в «Песнях лета» — старик-самогонщик и загадочный гость его дома. Поражают и темпы работы режиссера (все эти фильмы сняты в течение двух лет), и изобретательное многообразие сюжетов. А главное — пестрая палитра жанров, с которыми Давыдов лихо экспериментирует, тасуя и смешивая их в самых неожиданных пропорциях. Драма социальная и экзистенциальная, мистика и хоррор, сатира и гротеск, комедия и, наконец, мюзикл — элементы всего этого можно найти в той же самой «Молодости».
Конечно, если это комедия, то грустная и горькая — как жизнь самого героя, выразительно сыгранного актером Альбертом Алексеевым, как и жизнь его односельчан. Но совсем не безнадежная, потому что в этих людях, выросших на лютом морозе, сохранились стоическое достоинство, суровая доброта и поэтическая связь с духами и мифами родной земли.
Последнее, что можно сказать о «Молодости»,— будто это «этнографическое» или «экзотическое» кино. Нет, это кино современное, элегантно снятое, с концептуальными решениями. Чего стоят фейковые рекламные вставки, в которых сам режиссер продает то парики, то настойку из подснежников. В зловещем синем колорите выполнена сцена на дискотеке, а многие персонажи, задействованные в сюжете, фигурируют в виде теней — с голосом, но без видимого тела. Опять аналогия: недаром одну из лучших своих картин Каурисмяки назвал «Тени в раю». А про его пародийных рокеров из группы «Ленинградские ковбои», якобы родом из сибирского колхоза, тоже думаешь, слушая якутский рок группы «Хардыы». В фильме рассыпано целых двенадцать их композиций, среди них — давшая название картине «Эдер Саас» («Молодость»). Безумство и терпение, молодость без старости — вот интонация этого фильма о неприкаянной и мятежной якутской душе. Загадочной ничуть не менее, чем русская.