Как уже сообщал Ъ, председатель ВС Таджикистана Эмомали Рахмонов и президент Афганистана Бурхануддин Раббани обсудили в ходе переговоров в Кабуле пути нормализации обстановки на границе между двумя странами. К числу важнейших итогов встречи г-н Рахмонов отнес возвращение российских заложников. Предрешенное ранее освобождение захваченных моджахедами россиян обеспечило пропагандистский успех саммита. Похоже, что этот успех призван закамуфлировать нежелание Душанбе идти на переговоры с таджикской оппозицией. Впрочем, и сама оппозиция не стремится к диалогу с "преступным душанбинским режимом". Ситуацию комментирует ОЛЕГ МЕДВЕДЕВ.
Диалог с центральным правительством Афганистана — дело хотя и нужное, но не очень эффективное, поскольку контроль Кабула над северными афганскими провинциями, граничащими с Таджикистаном, довольно номинален; да и сам Кабул вряд ли можно рассматривать как единое целое. Ныне правящие в Таджикистане сделали в поисках политического урегулирования ставку именно на афганскую карту. Их расчет состоит, видимо, в том, чтобы попробовать решить все вопросы с Афганистаном при отсутствии за столом переговоров таджикской оппозиции. Реализуйся этот замысел, оппозиционеры оказалась бы прижаты с двух сторон: с фронта — душанбинским режимом и войсками СНГ, с тыла — тем, что собирательно называется Афганистаном. Но очевидно, что эта идея изначально неудачна, потому что ее реализация поставит таджикскую оппозицию в положение, когда той будет нечего терять. До этого, однако, не дойдет: хозяев в Афганистане так много, что со всеми не договориться.
Несомненно также, что решить таджикскую проблему совсем без Афганистана тоже не удастся. Но в Душанбе все-таки гипертрофируют его роль, и без диалога с внутренней оппозицией тоже не обойтись. С этим согласился и Эмомали Рахмонов, поставивший подпись под московским заявлением президентов России и центральноазиатских государств, один из пунктов которого предусматривает налаживание таджикским правительством "диалога с политическими силами различной ориентации с целью достижения гражданского, национального согласия". Однако за прошедшие после встречи президентов три с половиной недели в этом направлении не сделано ровным счетом ничего. Усилия к тому приложили как правительство, так и оппозиционеры. Первый шаг навстречу следовало бы сделать душанбинским властям. Для них вопрос о диалоге с оппозицией остается крайне болезненным, и они всячески пытаются его обойти. Оппозицию в Душанбе по-прежнему называют бандитами. Оппозиционные партии — Исламского возрождения, Демократическая, движения "Растохез" и "Лали Бадахшон" — запрещены Верховным Судом по обвинению в развязывании гражданской войны. Вне закона объявлены лидеры этих организаций, но для того, чтобы начать переговоры с ними, их нужно вернуть, как теперь говорится, в конституционное поле. Но вместо жестов доброй воли, Душанбе демонстрирует иное, а именно — показательные суды захваченных властями оппозиционеров.
Что касается оппозиции, то она изначально отказалась от переговоров с "преступным душанбинским режимом" и требует непосредственного диалога с Россией. Военные акции оппозиции на границе продолжаются: в ночь с воскресенья на понедельник убит еще один российский пограничник. Ситуация с оппозицией складывается весьма интересная: на границе оппозиционеры отстреливают россиян, а многие их единомышленники скрываются в Москве от преследований душанбинских властей. Более того, у российской столицы есть шанс превратиться в бранное поле, на котором таджики станут выяснять свои отношения. В конце минувшей недели группа боевиков Народного фронта захватила в Душанбе самолет и потребовала доставить их в Москву для выяснения отношений со скрывающимися там оппозиционерами.
Похоже, что пока правительство и оппозиция хотят все или ничего. Расплачиваться же за их бескомпромиссность, за порожденное гражданской войной чувство мести приходится не только им самим, но и России. Г-н Рахмонов заявил на днях, что чувствует за собой всю Россию. Однако не ясно, до какого предела Москва готова стоять за Рахмоновым и какую цену допустимо заплатить за сохранение российского присутствия в Таджикистане.