Уравнение с одной переменой

Сегодня, 10 февраля, подтвердились слухи о том, что вслед за Третьяковской галереей смена директора ждет и Государственный Русский музей (ГРМ). Пресс-служба ГРМ разослала пресс-релиз, в котором сообщается, что бессменный с 1988 года директор музея Владимир Гусев перешел с этой должности на пост президента. Имя нового директора пока не названо. Временно исполнять обязанности генерального директора будет заместитель гендиректора по развитию, просветительской и образовательной деятельности Анна Цветкова. О почти 35 годах жизни Владимира Гусева в музее и о том, почему его отставка так мало значит, рассказывает обозреватель «Ъ» Кира Долинина.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Официально эта новость выглядит так: «Плановый переход Владимира Александровича на эту почетную должность произошел в соответствии с его личным обращением в Минкультуры России и связан с завершением трудового контракта». «Министерство культуры,— сообщается в пресс-релизе музея,— исключительно высоко оценивает заслуги Владимира Гусева на посту генерального директора Русского музея. Отметим также, что должность президента федерального учреждения расценивается ведомством как возможность сохранения для творческой деятельности наиболее опытных и заслуженных руководителей, которые внесли значимый личный вклад в развитие учреждения. Владимир Гусев, успешно руководивший музеем более 30 лет, в статусе президента музея сосредоточится на отдельных областях деятельности, среди которых координация реставрационных работ на объектах имущественного комплекса музея и развитие филиальной сети».

Однако понятно, что 77-летний Гусев, чуть-чуть не дотянувший до 35 лет в своем красивом директорском кресле и переживший, судя по свидетельствам информированных источников, уже несколько серьезных попыток Минкульта и иных сильных мира сего сместить его, свой пост исключительно по своему желанию не оставил бы.

Слова о том, что теперь Владимир Гусев будет заниматься в том числе «координацией» реставрационных работ на многочисленных объектах ГРМ,— дополнительное доказательство того, что с Гусевым договорились по-доброму.

И, как принято, предложили ни к чему не обязывающее место «президента» музея.

Но доволен условиями отставки Владимир Гусев или нет, никакого значения для самого музея не имеет. И не потому, что мы пока не знаем точно имени преемника (чаще всего говорят о кандидатуре замминистра культуры Аллы Маниловой, в прошлом ленинградской журналистки и члена команды Валентины Матвиенко в бытность ее губернатором Санкт-Петербурга), а потому, что уже очень давно роль Гусева в Русском музея была скорее декоративной.

Серым кардиналом и единоначальником там правит бал заместитель директора по научной работе Евгения Петрова. И только она. Об этом знают все, кто когда-либо сотрудничал с ГРМ: и студенты, которых она не пускает в архивы музея, и ученые, которым туда тоже зачастую не пробиться, и директора музеев, которым надо взять/дать вещи на временные выставки, и зарубежные партнеры, и журналисты, и, главное, сотрудники Русского музея.

Российские музеи бывают двух типов: феодального (где «вассал моего вассала не мой вассал» и решения могут приниматься на разных уровнях — таким в начале директорской карьеры Михаила Пиотровского был Эрмитаж) и рабовладельческого (в котором полное единоначалие во всем и, что особенно важно, никто, даже самый главный реставратор, не может помешать указанной Петровой вещи уйти на выставку на любое нужное ей время). Все успехи и неуспехи ГРМ последних 30 с лишним лет — это ее рук дело.

А что же тогда делал в музее Гусев? На его счету есть несколько важных фактов. Прежде всего, он был избран директором трудовым коллективом ГРМ, а это дорого стоит, потому что никому больше из крупной музейной номенклатуры этим похвастаться не удастся. Сотрудники музея выбрали из своего коллектива относительно молодого (ему было в 1988 году 43 года), веселого, бодрого, незлобивого, не слишком амбициозного и так приятно отличающегося от любых чиновников своей демократической бородкой человека.

То, что в 2017-м он будет реально дрожать от страха за свой пост на глазах у сотрудников и журналистов на пресс-конференции по поводу идеи отдать церкви шедевр древнерусской иконописи «Ангел Златые Власы»,— этого тогда невозможно было и предположить. Казалось, что Гусев — это Новейшее время ГРМ.

Достижением Владимира Гусева следует считать невероятную даже для постперестроечных чиновников активность в области недвижимости: именно он присовокупил к не такому большому вообще-то музею аж три петербургских дворца, а потом и Летний сад.

Реставрация этих сокровищ и переориентация под художественный музей продолжается до сих пор, особенно если учесть, что некоторые особо привлекательные квадратные метры, особенно в Строгановском дворце на Невском проспекте, как-то так сами собой оказались сданы под наихудший вид музейно-коммерческой деятельности: там были и рестораны-шалманы, и Музей восковых фигур, и какая-то шоколадная аттракция, злые языки поговаривали даже о сауне.

Сауну своими глазами не видела, но еще в 1995 году мы с Алексеем Тархановым, изучив финансовую деятельность ГРМ, пришли к выводу, что «коммерческая деятельность музея перевешивает собственно музейную». Музей зарабатывал, не стесняясь правил обращения с предметами из музейного фонда РФ, гонял одни и те же картины годами по выставкам, отдал практически на откуп издание своих каталогов и альбомов немецкому издательству, через личные контакты аффилированному с Евгенией Петровой, злоупотреблял «коммерческими» выставками никому не известных художников и т. д. По молодости лет я наделась, что этим заинтересуется прокуратура. Но нет, как мы видим, все фигуранты на месте, а приличной постоянной экспозиции ХХ века в музее так и нет (слишком часто главные для нее вещи уезжали до 2022 года на гастроли).

Из описанной выше картины складывается впечатление, что Гусев прежде всего «крепкий хозяйственник». Укрепил, преумножил, вел через бури дефолтов, был вхож в кабинеты.

Последнее особенно важно: еще ленинградские связи Гусева в Кремле много лет держали его на плаву, когда, казалось, уже точно потонет.

А вот почти все, за что стоит хвалить или ругать собственно «творческую» составляющую деятельности ГРМ в последние три десятилетия,— это все как бы не к нему.

Русский музей как производитель простеньких выставочных блокбастеров (часто) и великолепных научных исследований (куда реже) от ухода Гусева мало что потеряет. Куда важнее тут оказываются неназванная фигура преемника (если Алла Манилова, то она вообще не искусствовед) и тот факт, оставит или нет на своем посту заместителя этот преемник Евгению Петрову. В любом случае понятно, что в этом гамбите дело не в недостаточной по нынешним суровым временам лояльности (как в случае с Зельфирой Трегуловой), а в устойчивой тенденции власти окружать себя номенклатурой высшей степени сервильности. Люди 1990-х, даже самые тихие и кланяющиеся, на эти роли уже не подходят.