Событие недели — "Цельнометаллическая оболочка" (Full Metal Jacket, 1987) Стэнли Кубрика (5 июня, НТВ, 2.15, *****). Этот фильм слишком легко зачислить по разряду "антивоенного кино" и наговорить о нем уйму полагающихся благоглупостей. Мешает то, что его поставил именно Кубрик, которому, после трагедии из времен Первой мировой войны "Тропы славы" (1957), не было необходимости доказывать свои антивоенные убеждения и которого интересовали вещи гораздо более глобальные, философские и, как ни страшно это произнести, бесчеловечные, чем зверства американской военщины во Вьетнаме. Гуманистом в общепринятом смысле слова Кубрик не был. В лучшем случае, человечность вызывала у него сожаление — как проявление слабости, как нежелание выйти за рамки человеческого и превратиться во что угодно, хоть в парящий в космосе зародыш будущего сверхчеловека в "Космической Одиссее" (1968). Сюжет "Цельнометаллической оболочки" обманчиво прост. В конце 1960-х годов группа новобранцев оказывается в тренировочном лагере морской пехоты "Парижский остров". Всем заправляет сержант Хартман, в котором уж точно не осталось ничего человеческого: идеальная и безжалостная машина для убийства, он должен превратить в такие же машины и рекрутов. Среди юнцов выделяются двое. Интеллектуал Джокер, которому удается стать негласным лидером среди солдат и который, как вправе ожидать привыкший к штампам антивоенного кино зритель, в конце концов поднимет бунт. И жалкий, жирный, беспомощный, обреченный Гомер. Именно он, накануне отправки во Вьетнам, убьет сержанта и пустит пулю себе в рот. Что примечательно, это произойдет в туалете: в фильмах Кубрика многие ключевые события, хотя бы встреча героя Джека Николсона с призраками в "Сиянии" (1980), происходят именно в туалетах. Разгадку этого феномена великий режиссер унес с собой в могилу. Вторая часть "Цельнометаллической оболочки" происходит уже на вьетнамском фронте. Джокеру повезло: служит в редакции полковой газеты, где начальство почти не брюзжит по поводу пацифика на его каске. Но разражается знаменитое наступление вьетнамских партизан на Сайгон. Журналисту приходится уже не только свидетельствовать об ужасах войны, но и самому их творить. То, как в финале он сливается с массой солдат, возвращающихся при свете пожарищ на базу и скандирующих "2000-й год принадлежит нам", дает право предположить, что Кубрик поставил бы своему герою по меньшей мере "четверку" за сдачу экзамена на преодоление человеческого начала. В замкнутом мужском военном коллективе разворачивается действие и "Табу" (Gohatto, 1999), фильма, который Нагиси Осима, лидер японской "новой волны" 1960-х годов и автор скандальной и великой "Империи чувств", снял после почти что 15-летнего перерыва, вызванного тяжелой болезнью (6 июня, НТВ, 1.20, *****). "Табу" — безупречная вещь в себе, загадочный и совершенный объект, видение о последних самураях. Во второй половине 1860-х годов и практически не обладающий властью император, и всевластные лидеры самурайских кланов готовятся к гражданской войне, набирают свои отряды. Один из таких отрядов незаметно, но неумолимо распадается, когда в него вступает юный, неземной красоты, но, кажется, обладающий странной тягой к крови, боец. Удивительно красивый финал, в котором самурайский меч сносит цветущую сакуру, становится мощной визуальной и эмоциональной кодой, не расставляя при том никаких точек над "i". Гомосексуальной любви посвящен и фильм перебравшегося в Америку француза Барбе Шредера "Покровительница убийц" (Our Lady of the Assassins, 2000, *) (7 июня, "Первый канал" 2.40, *****). Казалось бы, трудно найти лучшую кандидатуру для экранизации гейского романа колумбийского писателя Фернандо Вальехо, действие которого разворачивается в залитом кровью нарковойн Медельине, чем Шредер. Бывший кинокритик и соратник Годара, Шредер в своих французских работах 1970-х — начала 1980-х годов затронул, казалось бы, все экстремальные стороны человеческого бытия: героиновая зависимость, садомазохистский секс, патологическая страсть к игре, эксцессы африканских диктаторов. Но "Покровительница убийц" получилась на удивление банальным кино, где страсти названы, но не подтверждены визуальной стороной фильма, который порой хочется с раздражением назвать home video. Некий великий, даже самый великий, колумбийский писатель Фернандо возвращается в родной Медельин и меняет там любовников, уличных мальчишек-убийц. Фильм смотреть неловко не только потому, что безнадежно испорчена страстная, жгучая, красивая тема. "Покровительница убийц" относится еще и к тому роду кинематографа, который делает вид, что пытается вызвать у зрителя праведный гнев по поводу социальной несправедливости, вынуждающей юных подонков мочить друг друга прямо в автобусах и кафе. Но чувствуется, что сам-то режиссер никакого гнева не испытывает, просто спекулирует актуальной темой.
Михаил Трофименков
