дело о теракте
Вчера во Владикавказе продолжился суд над Нурпашой Кулаевым, участвовавшим в захвате бесланской школы #1. Потерпевшие заявили, что не верят следствию. "Помоги нам!" — обратилась к террористу Кулаеву одна из женщин, однако показания подсудимого только еще больше все запутали.
В отличие от предыдущих заседаний, вчера матери погибших детей уже не пытались устроить самосуд над Нурпашой Кулаевым. Более того, некоторые из них стали призывать его в союзники. Но сначала гособвинитель Мария Семисынова закончила допрос обвиняемого (о начале допроса Ъ рассказывал 1 июня).
— Сейчас вы требуете переводчика,— обратилась к нему госпожа Семисынова.— Но на предварительном следствии перед каждым допросом вы отвечали, что переводчик вам не нужен, и подписывались под этими словами.
— Я всегда говорил, что мне нужен переводчик,— ответил Кулаев,— но меня заставляли все это подписывать.
— Понятно. На суде вы сказали, что получили оружие в школе, а на предварительном следствии говорили, что вам его дали в лагере в лесу.
— В школе,— четко ответил Кулаев.— И Полковник (главарь террористов Руслан Хучбаров по прозвищу Полковник.— Ъ) мне не говорил, что надо стрелять. И не Полковник мне дал автомат, а ингуши, которые вечером пришли в лагерь.
— Но вы подписывали протокол в присутствии своего адвоката,— напомнила Марина Семисынова.
— Мне говорили подписывать — я подписывал,— не задумываясь, ответил Кулаев.— А адвоката за пять месяцев я только три раза видел.
Гособвинитель спросила также, почему на предварительном следствии Кулаев признал себя виновным в бандитизме, ношении оружия и частично — в терроризме, а на суде все отрицает. Коротко посовещавшись со своим адвокатом Альбертом Плиевым (было видно, что он просто пытается понять, чего от него вообще хотят), Кулаев ответил:
— Я не мог ничего такого говорить, я даже не знаю, что такое "частично"...Мария Семисынова продолжила сверку показаний:
— На предварительном следствии вы утверждали, что в лесу вам выдали разгрузку и маску...
— Маски давали, но оружие не давали, они сперва сказали, чтобы боевики нас не узнали...
— Вы от боевиков скрывались? — искренне удивилась госпожа Семисынова.Кулаев явно не понимал, о чем его спрашивают, и вопрос остался без ответа. Осталось также неясным, кто такие упомянутые Кулаевым "они".
— Вы говорили, что 1 сентября еще затемно вы с остальными сели в ГАЗ-66 и поехали. Оружие у вас было у каждого свое,--- продолжала допрос обвинитель.
— У нас никакого оружия не было, только у Ханпаши (брат подсудимого.— Ъ) был пистолет.
— Как по-вашему, знал ли Хучбаров Аушева (бывший президент Ингушетии Руслан Аушев.— Ъ)? — вступил в допрос судья Агузаров.
— Я не знаю,— ответил подсудимый.— Когда он (Аушев.— Ъ) зашел, они поздоровались, я не знаю, что они говорили. А здоровались за руку, потом обнимались.
— Вы стреляли в школе? — снова поинтересовался судья.— Нет, не стрелял.
После этого Кулаев рассказал, что еще в лагере Полковник говорил о планах нападения на три города — Владикавказ, Грозный и Назрань. Во Владикавказе и Назрани якобы планировалось взорвать грузовики со взрывчаткой.
После этого начался допрос матерей, потерявших детей. Все они рассказывали об одном и том же — как проводили детей в школу и живыми их больше не видели.
Неожиданный поворот заседанию придал допрос Сусанны Дудиевой. В школе у нее погиб 14-летний сын Заур и была ранена старшая дочь Зарина.
— Вы хотите предъявить материальные и моральные требования к Кулаеву? — спросила ее гособвинитель.
— Нет, я хочу предъявить свои требования к государству! — заявила потерпевшая Дудиева.— Я хочу, чтобы на этой скамье подсудимыми были все, кто это допустил!
Затем она обратилась к Кулаеву:— Мы готовы тебя простить, если скажешь правду. Кому нам верить — тебе или следствию? Мы не верим следствию. Помоги нам! Мы хотим, чтобы вместо тебя было много других. Расскажи нам все, что ты хочешь рассказать. Вот мой моральный ущерб — я хочу только правду! Скажи, тебя били?
— Как не били, конечно, били,— ответил опешивший Кулаев.— Почему ему угрожали и приказывали говорить только то, что ему скажут? — спросила уже у обвинителя потерпевшая.
— Это его линия защиты..,— начала было Марина Семисынова, но закончить ей не дали.
— Клянусь Аллахом,— заговорил Кулаев,— я всю правду говорю. Эта машина (на которой боевики ехали в школу.— Ъ) туда не подъехала бы без сопровождения и без разрешения. Не может такая машина кататься по городу полтора часа.
— А что вы в школе застали? — допытывалась Сусанна Дудиева.И тут Кулаев окончательно все запутал. Раньше он все время утверждал, что боевиков было 32 человека и к школе они приехали все вместе на одной машине. Теперь же он заявил нечто совсем иное: "Когда мы подъехали к школе, на втором этаже уже стреляли".
Никаких уточняющих вопросов со стороны суда и обвинения не последовало, и Кулаев стал рассказывать о том, что бороды были только у нескольких боевиков, "остальные их сбрили еще в лагере". И что Полковник накануне захвата школы, 31 августа, "привел в лагерь 11 ингушей". И вообще, "там были только ингуши, а чеченцев было где-то четверо".
После этого было допрошено еще несколько потерпевших. Бывшая заложница Людмила Дзгоева вспомнила, что в день штурма 3 сентября она сидела лицом к окну и за несколько мгновений до того, как в зале стали рваться бомбы, увидела на улице "какую-то вспышку".
Но обвинение больше интересовал вопрос, касающийся пребывания в школе Руслана Аушева.
— Он заходил в зал,— рассказала госпожа Дзгоева.— Не разговаривал ни с кем из боевиков, а когда кто-то из нас спросил его, что с нами будет, он сказал: "Не переживайте, я поговорю с ребятами и все будет хорошо".
Однако, по словам потерпевшей, заложники больше хотели видеть президента Северной Осетии Александра Дзасохова, потому что за него боевики обещали отпустить часть детей.
— Когда же объявили, что в заложниках всего 350 человек,— продолжала Людмила Дзгоева,— боевики начали готовиться к штурму, но сказали: "Даже если будут штурмовать, мы взрывать ничего не будем". Они говорили, что будут отстреливаться до последнего патрона и что "патронов у них хватит дней на пять". А когда останется последний живой боевик, они взорвут школу.
— А чего они требовали? — спросил судья.— Они хотели, чтобы вывели войска из Чечни, освободили всех заключенных мусульман, которые сидят в наших тюрьмах, в Осетии то есть. И чтобы зашли Дзасохов, Зязиков (президент Ингушетии Мурат Зязиков.— Ъ), Рошаль (глава НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонид Рошаль.— Ъ) и Аслаханов (советник президента РФ Асламбек Аслаханов.— Ъ). Один из них сказал: "Клянусь Аллахом, если они придут, то мы всех вас отпустим". Моя дочь до сих пор все это вспоминает и в своей тетради пишет.
Из дальнейших показаний Людмилы Дзгоевой следовало, что оружие все-таки было спрятано в школе. Об этом, по ее словам, рассказывали старшеклассники, которые по требованию террористов якобы сами доставали его из-под пола библиотеки и актового зала.
Из допрошенных вчера потерпевших Нурпашу Кулаева опознала лишь Заира Бердикова. Она, в отличие от Сусанны Дудиевой, была не слишком благожелательна к террористу.
— Я хорошо помню, как он заходил в спортзал,— глядя на Кулаева, говорила она.— Только он был не в белой майке, как сам рассказывает, а в камуфляже. Первого числа это он снимал нас на камеру, а через день, когда я попросила хотя бы смоченную тряпку для сына, он два раза ударил меня прикладом по голове.
— А вы не ошибаетесь? — спросил судья.— Нет, конечно, это точно он был.
После этого судья Тамерлан Агузаров объявил перерыв до вторника.