 |
ФОТО: PHOTOXPRESS/РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА  Игорь Сечин, глава ЗАО "Патриотнефтегаз" |
Что произойдет с российской государственностью за девять лет, которые по приговору Мещанского суда должны отбыть в колонии общего режима экс-руководители и пока еще крупнейшие совладельцы ЮКОСа Михаил Ходорковский и Платон Лебедев? Пока самый просчитываемый сценарий развития событий на нефтегазовой (она же политическая) сцене России таков: к 2006 году появятся подлинная конкуренция и поступательное движение к демократии. Вместо единого углеводородно-политического концерна "Администрация президента--'Газпром'--'Роснефть'--'Единая Россия'" с филиалами в Белом доме и Генпрокуратуре появятся две конкурирующие структуры, представляющие и в корпоративной политике, и в деловой практике две наиболее популярные в России идеологии: ООО "Либералнефтегаз" и ЗАО "Патриотнефтегаз".
Михаилу Ходорковскому не так уж мало удалось совершить в новейшей истории российской экономики. Отставляя в сторону малопригодные для обсуждения где-либо, кроме Мещанского суда, тезисы гособвинителя Шохина о достижениях руководства ЮКОСа в деле организованной преступности, нельзя не обратить внимания, что именно Ходорковский повлиял на формирование в околокремлевских кругах двух "партий" (в старом европейском понимании этого термина — группы единомышленников). А жирный кусок имущества ЮКОСа, "Юганскнефтегаз" (ЮНГ), который во время пребывания владельца в СИЗО был выброшен на раздел в политико-экономическое поле, стал недостающим звеном для размежевания этих "партий" в бизнес-среде. Осталось дождаться, пока "партии" оформятся в холдинги в деловом поле и в политические партии — в поле политическом. В чисто человеческом смысле разделение на своих и чужих в Кремле, похоже, уже произошло, несмотря на призывы Владимира Путина и главы его администрации Дмитрия Медведева к сохранению единства перед лицом недоброжелателей.
В принципе вполне можно рассматривать ситуацию таким образом, что судьба Ходорковского решалась вовсе не в Мещанском суде, не в Кремле и не на Старой площади, а на совещаниях в Росимуществе, где весной 2005 года велось беспрецедентное сражение за и против слияния "Газпрома" и "Роснефти". Напомним, что именно "Юганскнефтегаз" в ходе загадочного по форме и понятного по содержанию аукциона РФФИ 19 декабря 2004 года решил судьбу сделки. Покупка "Роснефтью" ЮНГ стала главным аргументом против создания крупнейшей в России нефтегазовой компании с контрольным пакетом у государства, которая должна была возникнуть на базе сливающихся "Газпрома" и "Роснефти".
Создание на базе "Газпрома" в полупринудительном альянсе с "Сургутнефтегазом" и "Траснефтью" единого орденоносного государственного эффективного социально ориентированного "Госнефтегаза" декларировалось практически напрямую — например, в документах, посвященных стратегии освоения нефтегазовых запасов Восточной Сибири и Дальнего Востока. Но "Юганскнефтегаз", доставшийся в итоге "Роснефти", развалил стройную схему. По итогам компромисса в Кремле и окрестностях каждый остался при своих.
Но что означает "при своих"? Конфликт председателей советов директоров "Газпрома" и "Роснефти" Дмитрия Медведева и Игоря Сечина вывел российскую госэлиту на создание сразу двух государственных нефтегазовых компаний, которые должны оформиться уже к концу лета 2005 года. Первая — "Роснефть", которая уже овладела 60% добычи ЮКОСа и наверняка овладеет оставшимися 40% добычи и как минимум частью переработки. Вторая — "Газпром". Формально он ничего не получил, но те $8-10 млрд, которые он должен получить от государства через займы "Роснефти", с огромной вероятностью будут потрачены им на нефтяные проекты. Это вполне могут быть и покупка "Сибнефти", и приобретение доли в ТНК-BP, если российские акционеры решат выходить из этого бизнеса. Не исключены обменные операции с активами западных инвесторов в России.
 |
ФОТО: ДМИТРИЙ АЗАРОВ Дмитрий Медведев, глава ООО "Либералнефтегаз" |
"Газпром" (условно — ООО "Либералнефтегаз") уже сейчас, пусть и не без некоторых трений, может претендовать на консолидацию вокруг себя условных "либералов" во власти — от Германа Грефа до Виктора Христенко. И в практике корпоративного управления, и в госидеологии это — "партия", ориентированная на сотрудничество с ЕС и США, "социальное государство", технократию в противовес власти идеологии, частно-государственное партнерство, конкуренцию под жестким контролем государства, фразеологию, заимствованную в Гарварде и Бостоне. Это, условно, "латиноамериканская" модель.
"Роснефть" (будущее ЗАО "Патриотнефтегаз") — иная версия дирижизма, которую уместно назвать "китайской". Это — ограниченный изоляционизм, ликвидация конкуренции путем жесткого госконтроля, отказ от идеологии "социального государства", в известном смысле — "тотальный госкапитализм", политизированное, а не деловое сотрудничество с Западом, отечественная фразеология и патриотизм без границ.
Разумеется, слова "экономический либерализм" к политикам и управленцам первой группы можно применять лишь с известными оговорками. Речь идет о двух моделях экономической политики, предполагающей активное вмешательство государства и его агентов в рыночные процессы и в качестве непосредственного игрока, и в качестве регулятора, и в качестве проводника "государственных интересов", принципиально отдельных от интересов частного бизнеса и в конечном счете общества, с какой бы яростью ни утверждалось обратное. В этом же смысле Александр Лукашенко — более либерально ориентированный политик, нежели его туркменский коллега.
Не будет страшным преувеличением предположить, что при определенном раскладе "Либералнефтегаз" и "Патриотнефтегаз" и станут силами, которые будут противостоять друг другу в политической сфере в предвыборном цикле 2007-2008 годов в той или иной форме, а в бизнес-сфере жесткая конкуренция двух компаний-конгломератов, очевидно, будет еще более жесткой. Ходорковский и Лебедев могут быть довольны. Девять лет их срока вполне можно считать жертвой на алтарь конкуренции в ТЭКе России и алтарь политических свобод: конкуренция двух идеологий неизбежно выйдет в публичную сферу, а это ли не демократия? По крайней мере, борьба двух политических партий за власть все же более демократична, чем аутистские битвы за власть "Единой России" внутри себя.
Впрочем, не стоит путать наиболее прогнозируемый сценарий с наиболее вероятным. Политика в России состоит из событий малопредсказуемых. Кто еще три года назад мог бы представить себе Михаила Ходорковского на скамье подсудимых?
ДМИТРИЙ БУТРИН