«Дело моего подзащитного было сфабриковано ФСБ»

В Ленинском районном суде Владивостока практически завершились прения сторон по уголовному делу бывшего главного редактора газеты большевиков-революционеров «Совет рабочих депутатов», одного из лидеров террористической организации «Реввоенсовет» Игоря Губкина, обвиняемого в убийстве приморского предпринимателя Бориса Егорова. Гособвинение потребовало для революционера 14,5 года лишения свободы. Защита назвала дело сфальсифицированным и призвала суд вынести оправдательный приговор.

В 2002 году Ленинский райсуд признал Игоря Губкина виновным в убийстве приморского предпринимателя Бориса Егорова. Бизнесмен был застрелен в подъезде своего дома на глазах у своей дочери Виктории Егоровой утром 15 мая 2001 года. Во время следствия госпожа Егорова опознала в революционере человека, стрелявшего в ее отца. На процессе товарищ Губкин категорически отрицал свою причастность к преступлению, однако в итоге райсуд признал революционера виновным. Большевик был приговорен к 14 годам лишения свободы. Подсудимый направил кассацию, в которой указал на нарушения своих процессуальных прав: дело рассматривалось одним судьей, а не судебной коллегией, на чем он настаивал. В мае 2004 года президиум Приморского краевого суда отменил решение суда первой инстанции, и дело было возвращено в Ленинский суд на новое рассмотрение. Повторный процесс возобновился в марте и уже близок к завершению. 30 мая, в ходе начавшихся прений сторон, гособвинитель заявила, что вина товарища Губкина в убийстве предпринимателя Егорова по не установленным следствием мотивам полностью доказана, и потребовала для революционера 14,5 года лишения свободы.
В четверг на процессе выступила общественный защитник Игоря Губкина Нина Польченко. «Дело в отношении моего подзащитного сфабриковано ФСБ», — заявила госпожа Польченко. По ее словам, предприниматель Егоров был убит тремя выстрелами в живот, грудь и голову и потерял очень много крови. Экспертиза установила малокровие внутренних органов, в трупе было обнаружено всего 1,650 литра крови, т.е. он потерял около четырех литров. «Но в подъезде следов крови обнаружено очень мало. Версия о том, что бурые пятна, которые были в изобилии найдены на стенах, полу и перилах подъезда, являются следами крови, в ходе экспертизы подтверждения не нашла», — обосновывала свою позицию защитник революционера и добавила, что, напротив, вся квартира Егоровых была залита кровью.
«По утверждению дочери убитого Виктории, эта кровь ее — из раны на голове. Якобы ее ударил Губкин прикладом обреза по голове. Но для того, чтобы так залить квартиру, надо было потерять не менее двух литров крови, а Бояршинову (дочь господина Егорова сменила фамилию, выйдя замуж. — „Ъ“) даже в больницу не положили», — заявила Нина Польченко. Она высказала убежденность, что коммерсант в действительности был убит в собственной квартире, и затем его труп вытащили в подъезд, где было инсценировано убийство. «Сценарий фальсификации доказательств не нов. Кетчуп — и появляются бурые пятна, похожие на кровь, а рядом с трупом подбрасывается картечь диаметром 0,5–0,6 см, хотя в теле обнаружена дробь диаметром 0,2–0,25 см», — привела свои доводы госпожа Польченко.
Защитник предложила свою версию преступления, по которой у революционера не было мотивов убивать незнакомого ему человека, поскольку он собирался в командировку на Камчатку за крупной партией рыбы: «Убийство с целью завладения денежными средствами — разве это не мотив? Но эта версия не исследовалась». Как подчеркнула Нина Польченко, Виктория Бояршинова должна проходить по данному делу как подозреваемая. «Дочь Егорова использовали спецслужбы, ей указали опознать Губкина, она и опознала… Губкин не причастен к преступлению, и в отношении него должен быть вынесен оправдательный приговор», — заключила Нина Польченко.
Если бы суд затем предоставил последнее слово товарищу Губкину (а до окончания рабочего дня еще оставалось около двух часов), то прения сторон могли бы завершиться вчера. Но председательствующий на процессе судья Гаврилов объявил перерыв до 10 июня. «Игорь отказывается от последнего слова, и на следующем заседании могут быть еще только реплики сторон, затем суд определит дату вынесения приговора», — сообщила „Ъ“ госпожа Польченко.
АЛЕКСЕЙ ЧЕРНЫШЕВ, Владивосток