В Музее Набокова открылась выставка митька Александра Флоренского "Виды Петербурга, нарисованные с натуры в 2005 году". Представлено на ней именно то, что и обещано в названии, — полсотни петербургских пейзажей. В этом убедилась АННА ТОЛСТОВА.
Картин много, а сюжетов мало. Всего-то пять: вид на крейсер "Аврора" от Кутузовской набережной, Спас на Крови, панорама Кузнечного переулка и улица Правды в двух ракурсах. Собственно, мало не сюжетов, а точек зрения. На холодную и промозглую натуру, как когда-то в юности, по митьковско-вангоговскому методу, "когда палитра залита дождем, холст заметен снегом и окоченевшие на ветру пальцы с трудом удерживают бутылку невкусного вина", господин Флоренский не ходил. Писал себе в удовольствие, в комфортабельных, надо полагать, условиях то, что просто видно из окон собственных, дружеских, а также галереи "Митьки-ВХУТЕМАС". И потому печатный пряник псевдорусского Спаса или снежная пустота Невы на две трети полезной площади картины перед героическим крейсером повторяются помногу раз — в разных форматах: вот, как сказали бы раньше, кабинетный формат, а вот — большая парадная картина, и для гостиной подходящая. Каждой группе пейзажей предпослано рисованное разъяснение в жанре фирменного флоренского комикса, когда к любому объекту в пейзаже, вплоть до труб какой-то ТЭЦ, тянутся корявые стрелочки с дурашливо дотошными подписями: дескать, фирма веников не вяжет — можете сличить с оригиналом. А что до живописной манеры, как опять же сказали бы раньше, то это, конечно, "примитив", все права на использование которого в Питере, кажется, давно уже принадлежат митькам и почти никем не оспариваются. Только на этот раз примитив не вообще, во всей своей широте — от заборной надписи до лубка, от детского рисунка до вывески — супругами Флоренскими вдоль и поперек исхоженный, а примитив вполне конкретный. Ведь кто сейчас часами простаивает с мольбертом "на натуре", перед тем же Спасом, к кому деликатно подходит сзади, заглядывая через плечо, почтеннейшая публика? Ну конечно, к нему, честному труженику кисти, приторговывающему этюдиками там же, у Конюшенной площади. Это в его арсенале всегда есть Спас побольше и подороже и точно такой же, даже еще и лучше, но поменьше и подешевле. Это от него требуется точность, чтобы в любую точку пейзажа можно было бы ткнуть пальцем или стрелочкой-указателем и сказать: этот дым из труб "Авроры", а этот — из труб такой-то ТЭЦ.
В начале 1990-х в митьковском кругу активно обсуждалась тема, кем быть: "пэйнтером" или "артистом" (ударение на первый слог). Супруги Флоренские, как люди здравомыслящие и тогда уже трезвые, выбрали карьеру "артистов", работающих в системе "проектов" и "концепций". Так что от автора "Русского альбома", где в лубочном духе перепевались хрестоматийные полотна передвижников, от изобретателя концепции "русского дизайна", когда дачный нужник строится в виде египетской пирамиды, от самоотверженного исследователя зайцепоклоннических ритуалов дикого народа ЙЫЕ трудно было ждать просто живописи, без подвоха. В приглашении на выставку Александр Флоренский писал, что рисование с натуры представляется ему сегодня "занятием довольно оригинальным, чрезвычайно актуальным и, к тому же, весьма приятным". Это можно расценить и как намек на то, что продажная уличная просто живопись в грантово-конкурсном мире contemporary art совершенно не допустима, а потому ее следует считать самым чистым, некоммерческим видом творчества. В сущности, сугубо постмодернистская стратегия. Современный "артист" не может попросту сказать, что любит живопись. Он обязан сказать, что любит живопись, ну прямо как уличный художник.
