Нижегородское отделение Народного фронта за 2022 год отправило в зону проведения спецоперации более 270 т различных грузов общей стоимостью около 210 млн руб. О том, как нижегородские «фронтовики» и волонтеры работают с беженцами и собирают гуманитарную помощь, рассказывает руководитель исполкома нижегородского отделения Народного фронта Алексей Алехин.
Фото: Из личного архива
Фото: Из личного архива
— Нижегородское отделение Народного фронта начало работу с переселенцами из ДНР и ЛНР за несколько дней до того, как было объявлено о проведении спецоперации. Первый поезд пришел в Нижний Новгород в ночь на 22 февраля. У вас в тот момент было ощущение того, что это не разовое мероприятие и ситуация может затянуться на неопределенное время?
— Сразу должен сказать, что я руковожу не только региональным отделением Народного фронта, но и областным штабом акции «МыВместе». Поэтому вся работа строится в двух этих параллелях, совместно с другими добровольческими организациями. Прекрасно помню этот первый поезд. Мы встречали его в Арзамасе, там же слушали речь президента о признании ЛНР и ДНР.
Было ощущение историчности момента, понимали, что назревают какие-то глобальные события, но еще не было ясно, какие именно.
Знали только, что людей надо встретить и им помочь.
Первый поезд состоял из 20 вагонов, это были люди из Донецка и его окрестностей. С тех территорий, по которым проходила линия соприкосновения. Людей вывозили из-под огня. Мужчин было всего несколько человек с инвалидностью, все остальные — женщины, дети и старики. Люди, которые восемь лет прожили в состоянии войны. Встречать тот поезд мы собрали группу добровольцев из тех, с кем плотно работали во время пандемии. Среди них, к примеру, были и опытные поисковики, и байкеры из «Ночных волков», и многие другие. Специально брали с собой волонтеров постарше, с крепкой психикой. За несколько часов пути от Арзамаса до Нижнего в поезде был случай эпилепсии, приступ аппендицита, сердечный приступ. Врача в поезде не было, хорошо, что с нами поехали поисковики с навыками оказания первой помощи. В дальнейшем, когда мы встречали поезда из Мариуполя, Волновахи и других городов, просили наш минздрав направить с нами врачей.
— Что было самым сложным в общении и работе с людьми, которые приехали?
— С точки зрения организации все было нормально. Но очень многое зависело от начальника поезда: сразу было видно отношение человека к работе. У одного на руках повагонные списки людей с описанием их проблем, болезней и потребностей. У кого-то таких выверенных списков нет, поэтому мы их составляли вместе с сотрудниками министерства социальной политики.
Эмоционально было тяжело видеть горе людей, которых несколько дней назад вывели из подвалов.
Вот едут бабушка и внучка, везут кошку или собаку и сумку с вещами – все, что у них осталось в этой жизни. Все, что нам кажется таким стабильным и нерушимым: социальные связи, имущество, работа – люди остались без всего и ехали в неизвестность. Мы старались объяснить, что их не в лесу в снег в палатки выгрузят, а встретят, разместят и помогут.
— Как вы выстраивали работу с беженцами в Нижнем Новгороде?
— В каждом пункте временного размещения в качестве куратора находился специальный представитель от одной из волонтерских организаций. Желающих оказать помощь было много. Чтобы не беспокоить людей по нескольку раз с одними и теми же вопросами о потребностях, всю информацию собирал этот куратор. По сути, создали систему одного окна. Мы ее сами придумали и сами реализовали.
Были определенные вопросы с оказанием психологической помощи. К нам обращались люди, которые учатся на психологов и хотели попрактиковаться. Но для работы с людьми, прошедшими через бои в Мариуполе, были необходимы профессионалы. Например, был случай, когда приехала женщина, которая за несколько часов до отъезда у себя в огороде своими руками похоронила мужа. У нее просто не справилась психика, допустить к ней человека постажироваться — это на уровне преступления. Поэтому совместно с психологическим центром ННГУ и МЧС мы создали команду психологов, которые сами, в своем сообществе определяли, кого можно допустить к работе, кому еще нужно доучиться, а кому лучше предолжить помочь в других направлениях.
— Из тех, кто приехал, были ли желающие уехать обратно, приходилось ли их отговаривать?
— Месяца через два после прибытия первого поезда появились желающие вернуться обратно на родину. Мы пытались убедить их, что ехать под обстрелы в тот же Донецк опасно, но не всегда получалось. Помогали с отъездом решившимся, даже через Следственный комитет РФ. Дело в том, что нижегородцы отправляли людей до Ростова-на-Дону, а там они могли попасть в руки к таксистам-частникам, «бомбилам», которые требовали втридорога, чтобы довезти до Донецка. В том числе об отсутствии централизованной отправки переселенцев домой, я сообщил на совещании председателю СК РФ Александру Бастрыкину, его ростовские подчиненные обещали разобраться. На том же совещании я рассказал, что переселенцам, чтобы получить статус временного убежища, нужно пройти платную медкомиссию. В Нижегородской области, после нашего предложения, губернатор сделал комиссию бесплатной для переселенцев. Я сообщил об этом на совещании с СК РФ, Александр Бастрыкин направил на имя премьер-министра Михаила Мишустина письмо, в итоге прохождение комиссии стало оплачиваться из федерального бюджета для всех регионов.
— Как Следственный комитет связан с медкомиссией?
— Мы просто использовали и эту возможность тоже, чтобы решить наболевший вопрос. Если нас спрашивают о существующих проблемах, почему бы не рассказать сразу обо всех. СКР стал для нас еще одной точкой выхода на федеральный уровень.
— Как в нижегородском ОНФ начали работать с отправкой гуманитарной помощи?
— Первый запрос от военных мы получили 25 февраля 2022 года, и через два дня участник нашей команды был с необходимыми вещами в расположении их части, недалеко от передовой. Это сейчас отправляемые грузы не стесняются называть гуманитарной помощью. В первое время, чтобы избежать сложностей, называли просто подарками.
С первых дней мы работали только адресно, по конкретным запросам. Основных направлений два: помощь военным на передовой и помощь мирным жителям.
Помню, пришел запрос от «Пятнашки» (добровольческая бригада — «Ъ».), они просили памперсы и инсулин. Мы сначала не поняли зачем, потому что инсулинозависимых людей на фронте быть не должно. Потом выяснилось, что просят не для себя, а для обычных людей, которые остались в зоне боевых действий, с детьми и болезнями.
Потом у этой бригады оказались 350 детей, потерявшихся, оставшихся без родителей. За пару дней собрали все необходимое и отправили им фуру. Понятно, что это была недолгая история, детей потом забрали и увезли в Россию, но наша помощь оказалась своевременной.
— Как организована работа со сбором гуманитарной помощи? Приходится ли объяснять, что именно нужно или нижегородцы привозят то, что сами считают нужным?
— Все по-разному. Один человек может закупить 12-тонную машину с оборудованием, инструментами и снаряжениями, а есть истории, когда небольшой церковный приход вместе с батюшкой просто собирал посылки с сухариками. В любом случае все, что закуплено, будет востребовано. Иногда не сразу, не в течение нескольких дней. Спасибо всем, кто помогает.
Конечно, есть предприниматели и обычные люди, которые сначала интересуются, что именно сейчас нужно. Мы объясняем, передаем списки потребностей, которые получаем непосредственно из зоны СВО. Работаем с предприятиями, которые по своей инициативе и на добровольческих началах начали выпускать продукцию для военных. Снимаем отчетные ролики, чтобы люди видели, что их помощь не пропала и дошла до адресата, будь это машина амуниции, небольшой мешок с вязаными носками или детские письма с рисунками. Это важно для тех, кто здесь, кто эту помощь собирал и готовил.
В расположении частей в ДНР периодически вижу стены, которые увешены детскими рисунками. Трогательно, когда здоровенный мужик с настоящей боевой харизмой рассказывает про эти рисунки и письма со слезами на глазах. Эти рисунки, которые им шлют совершенно незнакомые дети, некоторые бойцы берут с собой как обереги на боевой выход. Или, например, нижегородские священники попросили передать батюшке в Донецк лампадное масло. Из таких вот маленьких частей складывается общий большой поток помощи.