На сцене «Новой оперы» труппа «Балет Москва» представила три мировые премьеры: «Моно» Константина Кейхеля, «Этот великолепный век» Ирины Кононовой и «Озеро» Анны Щеклеиной. Татьяна Кузнецова сочла, что героем вечера оказались не хореографы, а сама труппа.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
В этом сезоне «Балет Москва», влившийся в штат «Новой оперы» в результате «оптимизации» московских учреждений культуры, изменил не только статус, но и кадровый состав, и концепцию развития. Труппе, сохранившей имя, полученное при рождении 30 лет назад, в общем-то повезло: гендиректор «Новой оперы» Антон Гетьман считает ее не обузой, а стимулом для развития театра. А новый худрук «Балета Москва» — экс-солистка Большого Анастасия Яценко — проводила почти все конкурсы российских хореографов в «Контексте» Дианы Вишневой, так что как никто знает конъюнктуру отечественного хореографического рынка. Одно из ее требований к артистам — базовое классическое образование (см. “Ъ” от 1 ноября 2022 года), поэтому «Балет Москва» перестал делиться на «классиков» и «современников», а состав труппы обновился чуть ли не наполовину.
Первая программа обновленной труппы была составлена по принципу контрастности. Все три довольно молодых, но уже опытных автора засветились именно на «Контексте»: Константин Кейхель стал победителем на первом конкурсе в 2013-м, Ирина Кононова в 2018-м сорвала «приз зрительских симпатий», Анна Щеклеина, известная в кругах «современников» не первое десятилетие, в прошлом году завоевала право на большую постановку. Так что в условиях танцевального импортозамещения «Новая опера» выбрала лучших из имеющихся авторов. И каждый выступил в своем репертуаре.
Ирина Кононова пять лет назад пленила зрителей «Контекста», привезя из Ставрополья миниатюру «Черная пятница» — про буйную очередь на распродаже. Однако, придумав залихватскую завязку, так и не сумела рассказать историю. То же случилось и сейчас с «Этим великолепным веком» саунд-дизайнера Эдуарда Козловского — получасовой байкой про то, как телезритель сериала воображает себя султаном в гуще интриг турецкого гарема. Суета шести персонажей вокруг героя обернулась бессмысленным мельтешением. Не помогли ни две весьма забавные вариации, отлично исполненные Антоном Шишкиным (Слуга) и Ильей Громовым (Советник), ни ловкость и легкость трех жен султана, ни навороченные групповые поддержки, ни манипуляции с младенцем (которого долго перекидывают из рук в руки) и отравленным напитком (судя по эффекту, просто алкогольным). Ирине Кононовой, пытающейся освоить ныне диковинный жанр сюжетной комической миниатюры, явно нужен сценарист, да и режиссер бы не помешал.
Анна Щеклеина, вообще-то женщина темпераментная, не чуждая социальности (ее памфлет «Свобода статуе!» два года назад стал гастрольным хитом екатеринбургских «Провинциальных танцев», см. “Ъ” от 19 марта 2021 года), ныне предпочитает темы глобальные. Свое «Озеро» (музыку написал Василий Пешков, а художник Галя Солодовникова выстроила на сцене наклонный круг, обсадив его исполинскими стеблями борщевика) хореограф анонсирует «как метафору человеческих состояний: от замершего флегматичного ожидания до яростных внутренних бьющих ключей-энергий». Спору нет, двигаться сколь-нибудь интенсивно артистам трудно: места мало, лица замотаны белой тканью, а тела забинтованы от макушки до пят. Но «флегматичными» их действия никак не назовешь: в первые же минуты спектакля они чуть ли не насмерть забивают шестами-стеблями одного из своих замотанных собратьев. Когда же наступает пора бить «ключам-энергиям» и артисты выпутываются из своих бинтов, они предстают отнюдь не в «человеческом состоянии». Обтягивающие бежевые комбинезоны художник украсила гигантскими плоеными гребнями, похожими на хребты динозавров, огромными жабо из листьев и цветов, длиннющей бахромой, эффектно встающей дыбом при вращении. Эти аниматорские прелести, и без того прикольные, производят неодолимый комический эффект, когда артисты принимаются деятельно извиваться, неумело подражая экстремальной хореографии Шарон Эяль. Подобный лексический опыт Анна Щеклеина уже поставила на последнем «Контексте» (см. “Ъ” от 25 ноября 2022 года), однако тогда обошлось без помощи столь креативного соавтора, как Галя Солодовникова.
Константин Кейхель — адепт «абстрактного танца», так называют у нас бессюжетные композиции с претензией на философию. Его «Моно» следует трактовать в японском духе: как эстетическое понятие «моно-но аварэ» («печальное очарование вещей»). И если гудяще-долбящие децибелы электронщика Константина Чистякова не пробьют вам барабанные перепонки, однообразный фирменный язык Кейхеля вполне может поспособствовать медитативной созерцательности. Основанный на плавных, широких кругообразных движениях рук и корпуса, растяжках и глубоких приседаниях по второй позиции, стиль хореографа не меняется уже несколько лет, как, впрочем, почти у всех мировых современных авторов — упрекнуть Кейхеля можно разве что за непоправимую вторичность и предсказуемость его «языка». От прочих кейхелевых абстракций «Моно» выгодно отличает световая партитура Ксении Котеневой, добавляющая динамизма монотонному течению черно-белой постановки. Целые эпизоды выстроены на драматичной, как на полотнах Караваджо, рельефной светотени торсов, в то время как нижняя половина артистов, одетых в широкие черные юбки-штаны, полностью скрыта во тьме. Впечатляет и синхронный дуэт, размноженный на пять пар, особенно тот его эпизод, в котором мужчины и женщины сливаются в единое тело с осьминожисто извивающимися конечностями. Эффектно и финальное вращение солистки с запрокинутой головой, которое цитирует знаменитую бежаровскую «Мессу по настоящему времени»: в России это «настоящее время» наступило почти 60 лет спустя.