Благодарю вас за публикацию письма тов. Недоспасова (также выражаю признательность ему самому), поскольку это дает мне возможность разъяснить свою точку зрения, изложенную ранее (см. "Власть" #17). Когда я говорю, что праздник Победы — чужой для меня, это не значит, что я его отрицаю. Я всего лишь подчеркиваю, что он не мой. Гордиться тем, в чем сам не участвовал, чего не добился сам, по моему мнению,— это присваивать себе чужие заслуги. Может быть, Виктор гордится русским черноземом или Пушкиным и его стихотворением "Я помню чудное мгновенье"? Лично я могу восхищаться или чувствовать отвращение, относиться с почтением или пренебрежением к действиям другого человека и их результатам, но испытывать гордость за его действия и результаты считаю невозможным. Вам же не придет в голову надевать дедовский китель с орденами и медалями по случаю 9 Мая в знак победы над фашизмом. А почему по Красной площади маршируют солдаты, одетые в соответствующую форму и с бутафорскими медалями на груди? Вот что я называю маскарадом. Весь, с позволения сказать, пафос моего письма заключается в том, что рано или поздно мы как народ должны перестать надуваться от гордости при упоминании о второй мировой войне. "Мы внесли основной вклад", "Да что бы они делали без нас!" — сколько таких расхожих формул? Пусть они и справедливы, да только эти слова уже не про нас, а про тех, кого провезли вдоль трибуны в фальшивых "ЗИСах", и про тех, кто не дожил до этого дня. Для прочих, в большинстве своем, День Победы — еще один повод нажраться. Вы думаете, ветераны — главные действующие лица праздника? Если судить по телетрансляции парада, то гораздо чаще, чем ветеранов, показывали господ Берлускони, Коидзуми, Шредера и примкнувшего к ним товарища Буша (см. "Власть" #19, стр. 16). А что же "виновники" торжества? Их показывали 3,4% времени. Что подумает непредвзятый зритель? Что ветераны случайно попали на этот праздник жизни. Каким образом, Виктор, Вы делаете из моих слов вывод о том, что следует раздать все наши "спорные" территории нашим соседям? Я всего лишь утверждаю, что для их приобретения я ничего не сделал, но они принадлежат мне--России так, как наследство принадлежит наследникам.
Василий Суркин
Дело Ходорковского поставило много вопросов. Хотя половине россиян оно было абсолютно неинтересно, а часть из них испытала воодушевление от того, что богатые тоже плачут, пытливые граждане, в силу своей образованности или небезразличности не переставшие задавать вопросы, все же остаются недовольны явным отсутствием ответов. Мошенничество и уход от налогов — все это, конечно, так, восклицает внимательный читатель, зритель, слушатель, избиратель, и состав преступления действительно присутствует. Но, не будучи ангажирован аппаратной или партийной принадлежностью, въедливый россиянин тут же впадает в логическое противоречие: ведь так делали все в малом, среднем и уж тем более крупном бизнесе. Почему же тогда именно и только Ходорковский?!
Ответ, по-видимому, кроется в политической плоскости и связан с попытками Ходорковского "скупки" российского парламента, с финансированием и продвижением в Думу "своих" депутатов из самых различных политических партий. Очень большие деньги, в порядках сопоставимые с экономикой России, могли перевернуть всю политическую систему, постепенно, но верно осуществляя государственный переворот, в конечном счете приводя к парламентской республике без поста президента, но с новым премьер-министром. У действующей власти просто не было выбора: она не могла добровольно уступить место кому-то еще и уйти в историю. Главная опасность олигархии как раз и состоит в возможности смены государственного строя.
Драма же Ходорковского заключалась в постепенном восхождении ЮКОС-империи от малого к большему, в завоевывании все новых экономических и политических пространств, в постепенном упрочении своего влияния и мощи. Разве не к этому стремится каждый предприниматель? Но вовремя заметить и не перейти черту, удержаться от соблазна выйти за рамки бизнеса и построить государство по собственным представлениям о том, каким оно должно быть (особенно в ситуации довольно размытых в 90-е годы правил игры), самые успешные не смогли.
Опасность олигархического переворота для России теперь миновала. Власть продемонстрировала силу, на корню разбив подобные угрозы. Прочность ее позиций в парламенте позволяет сделать вывод об окончательной стабилизации и высокой прочности российской политической системы. Власть стабильно работает, ей никто и ничто не мешает. Может быть, сегодня, впервые за последние 20 лет, наконец-то есть шанс отойти от прежней революционной борьбы и заняться наиболее слабым местом современного российского общества — реальной экономикой и прежде всего развитием российского производства, изрядно потрепанного уходящей в прошлое эпохой политического безвременья?!
Константин Феофанов, кандидат социологических наук
Уважаемая "Власть"!
С большим удовольствием прочел материал о том, как американский миллионер Глезер купил любимый многими футбольный клуб "Манчестер Юнайтед" (#22 от 6 июня). Раньше, кажется, только "Челси" и отчасти "Фулхэм" упрекали в том, что они принадлежат иностранным толстосумам. Теперь и вся английская премьер-лига потихоньку переходит в неанглийские руки. Интересно, когда теперь дойдет очередь до нас. Может быть, спортивный обозреватель журнала Андрей Семьянинов напишет о том, когда российские клубы станут предметом внимания зарубежных инвесторов. Хотя бы предположительно. Скажем, ЦСКА, кое-чего добившийся в последние годы, может стать интересным для того же Глезера или любого другого американского инвестора.
Александр Трифонов
От редакции. Благодарим господина Трифонова за внимательность к нашим статьям и нашим авторам. Отвечая на Ваш вопрос, заметим, что ничего невозможного нет и иностранцы уже владели российскими футбольными клубами. Например, не существующая ныне команда "Асмарал" в 1992 году принадлежала гражданину Ирака Хусейну аль-Халиди. Отчасти иностранным владельцем московского "Динамо" можно считать и Алексея Федорычева — ведь штаб-квартира его компании Fedcominvest находится в Монако. Не исключены и другие варианты переходов российских футбольных клубов в иностранную собственность. Однако, поскольку российские команды, в отличие от "Манчестер Юнайтед", финансово убыточны, возможным вариантом коммерческого интереса к ЦСКА может быть продажа клуба одним владельцем в пакете с более инвестиционно привлекательным футбольным клубом. Например, с "Челси".