Сергей Капица и дух просвещенья

Исполнилось 50 лет главной интеллектуальной телепередаче страны «Очевидное-невероятное», 40 из которых до самой своей кончины ее вел бессменный телеведущий Сергей Капица. После его смерти передача прекратила свое существование. Популяризация науки стала делом его жизни, а он сам — примером для всех тех, кто сегодня продолжает заниматься научной журналистикой.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В 1973 году Сергей Капица был преуспевающим профессором физики, преподавал в самом престижном советском вузе — МФТИ, заведовал там кафедрой, числился ведущим научным сотрудником в ФИАНе. Решение работать на телевидении далось ему нелегко.

Как все начиналось

Вот как вспоминал об этом сам Капица: «Для меня это было непростое решение. Помню, я спросил Льва Арцимовича, идти ли мне на телевидение? "Попробуйте,— ответил он,— но стоить это вам будет дорого, это неизбежно отразится на отношении к вам коллег-ученых и разрушит вашу академическую карьеру". Так оно и оказалось. Но, по-моему, это стоило того: ведь я получил трибуну, с которой перед громадной аудиторией можно говорить о проблемах науки и общества — тех проблемах, которые я много обсуждал и с ним, и с моим отцом (Нобелевским лауреатом по физике, академиком Петром Капицей.— «Ъ-Наука»). Я думаю, что без этих разговоров, без этой домашней работы мне было бы очень трудно вести свои передачи и рассчитывать на их успех».

Изначально идея заключалась в том, чтобы показывать небольшие научно-популярные фильмы, а перед этим ведущий должен был сказать вступительное слово. Однако, по словам самого Сергея Петровича, это вскоре стало неинтересным ни ему, ни зрителю, и формат изменился — долгие годы каждую неделю на голубых экранах появлялись интервью с учеными, повествующими о разных областях научного знания. Главной задачей был рассказ о месте науки в современном мире.

Первый выпуск передачи вышел на экраны 24 февраля 1973 года, и далее передача выходила один раз в неделю. Хорошо помню, как мои родители садились перед телевизором и слушали умные разговоры, смысла которых в силу возраста я тогда не понимала, но тоже слушала, чтобы не отстать от них. Задавала вопросы отцу, профессору физики, и он терпеливо отвечал.

«Видно ли нас из телевизора?»

По воспоминаниям самого ученого, работа над программой быстро его увлекла. Очень много сил и времени ушло на овладение собой: надо было научиться держаться, думать и говорить перед камерой. «В этом мне очень помогло терпеливое, полное веры в успех отношение моих коллег, профессионалов телевидения,— рассказывал Сергей Капица.— Было ли у нас и у меня, в частности, с самого начала понимание цели — дать ответ на требования времени, на ожидания зрителей? Пожалуй, было только ощущение нужности работы. Понимание этих требований и ожиданий пришло потом, не ранее чем через год после того, как начала выходить передача. Первые же полгода можно назвать ученическими или, во всяком случае, временем поиска. В свое время многие говорили мне: "Зачем вещи, которые известны любому кандидату наук, рассказывать устами великого академика или Нобелевского лауреата?" Может быть, кандидат что-то расскажет даже лучше, но магия личности является решающим фактором на телевидении. Иногда я и сам удивляюсь тому, как люди воспринимают телевидение. С моими родителями жила старушка Марья Сергеевна, помогала им по хозяйству, замечательно готовила. Как-то мы с ней вместе смотрели одну из моих первых передач, еще в черно-белом варианте. И вот она, сидя рядом со мной на диване спрашивает: "Сергей Петрович, когда вы там говорите, вы же меня видите?" Думаю, что она была не одинока. Что еще можно сказать о влиянии телевидения на сознание?»

Поначалу передача записывалась на видеомагнитофон — тогда не было современных возможностей видеомонтажа. Иногда сигналом к тому, что через шесть секунд надо заканчивать говорить, служил жест самого ведущего,— он снимал очки. В других случаях он должен был точно уложиться в «окно». Такие жесткие рамки заставляли строго следить за временем. Зрителям казалось, что телеведущий никуда не спешит, говорит размеренно, несколько растягивая слова, но на самом деле в кадре царила жесткая дисциплина.

Борьба за зрителя

Популярность передачи в советские годы была небывалой для научно-популярных программ. Достаточно было смотреть «Очевидное-невероятное» и выписывать «Науку и жизнь», чтобы прослыть интеллигентом. В 1980 году создатели программы Сергей Капица и Лев Николаев были удостоены Госпремии СССР. Были потом и другие престижные награды. Однако прошло немало времени, прежде чем эта деятельность начала получать признание в высоких научных кругах.

«Крупные ученые — а именно их участие для нас было принципиально важно — поняли, что от них ждут в передаче не отчета, не ликбеза, а дают им возможность поделиться своими взглядами на мир и познание, поразмышлять о природе вещей, о перспективах наук,— рассказывал Сергей Петрович.— Причем шире, чем это возможно в их повседневной работе, ограниченной, как правило, рамками специализации. Участие в передаче стало престижным».

Команде «Очевидного-невероятного» нередко приходилось преодолевать разного рода запреты. В 1980 году в Ленинграде на празднование столетнего юбилея Абрама Федоровича Иоффе собрались все его ученики, и телекоманда планировала снимать это событие для телевидения. По словам Сергея Петровича, буквально накануне выезда ему позвонил помощник и сообщил, что все телевизионные камеры в Ленинграде на ремонте и снимать нельзя. Приезжайте, говорит, мы вам расскажем подробности. «Я приезжаю и узнаю, что камеры-то в полном порядке, но ленинградское начальство, первый секретарь обкома Романов, категорически против того, чтобы центральное телевидение снимало про Иоффе и Ленинградский физико-технический институт,— вспоминал Капица.— Тогда я обратился к тем, кто меня поддерживал в ЦК, и они обещали разобраться. Через несколько часов мне звонят и говорят: "Ты знаешь, все камеры починили!" Мы поехали и сняли всех главных атомщиков страны».

Отец водородной энергетики

В своей речи Юлий Борисович Харитон замечательно рассказывал о том, как он молодым человеком пришел в институт и какое впечатление на него произвел Иоффе, и тут Капице пришла в голову идея записать интервью с Харитоном. Он попросил камеры не убирать, а снять разговор с Юлием Борисовичем, его рассказ о том, как встреча с Иоффе определила его путь в науке.

Перед съемкой подскакивает телохранитель: «У вас есть разрешение снимать академика?» Капица бросает через плечо: «Вопрос согласован. В случае чего нас поправят». Сказал на их щучьем языке. Он понял и тут же отскочил. По-видимому, это был первый случай, когда Харитон показался на экране со своими тремя звездами Героя Социалистического Труда.

Случались и опасные для жизни ситуации. Помню, как в 1986 году отец, вернувшись с лекции в МФТИ, возбужденно рассказывал: сегодня на профессора Капицу было совершено покушение! Молодой член общества «Память», как потом выяснилось, официальный душевнобольной, специально приехал из Ленинграда, чтобы убить «жидомасона» Капицу. К слову, ни тем, ни другим ученый никогда не был.

Мы с мамой испугались: «Он жив?» «Жив, жив,— успокоил отец.— Он отнял у нападавшего топор и сам ему навалял!»

Сам Сергей Петрович потом рассказывал, как было дело. В перерыве между лекциями он шел по коридору, молодой человек подбежал сзади и нанес ему удар топором по голове, а затем, когда профессор обернулся,— второй.

Капица действовал машинально: выхватил у него топор и повалил на пол. Следующий миг — Капица сверху, а парень барахтается под ним, пытаясь освободиться. Вроде бы логичным было ударить его топором. Но показалось «непедагогичным» убивать человека на глазах у студентов. Тогда подумалось ударить по глазам — но и это привело бы к смертельной кровопотере. По зубам — но и это жестоко. И тогда ученый перевернул топор и ударил деревянной частью по лбу.

Тот сразу затих и обмяк. Позже его принудительно отправили на лечение в закрытое психиатрическое учреждение, а на физтехе усилили меры безопасности. Капицу же госпитализировали в Боткинскую больницу, где наложили 17 швов. Раны были серьезными. Но для меня, юной студентки МГУ, он тогда окончательно стал героем.

Требования времени

Черные времена для телепередачи наступили в 1991 году, когда она была закрыта по решению руководства «Первого канала». «Это было время, когда на экране царил Кашпировский и подобные ему Чумаки,— вспоминал Сергей Петрович.— Разумное слово, с которым я был связан, никогда этому не изменял и не изменю, не находило места в общественном сознании. Кризис передачи "Очевидное-невероятное" совпал с кризисом отношения к науке в общественном сознании, но наука переживет любые кризисы».

Но окончательно закрыть передачу не удалось. Какое-то время она кочевала по разным каналам (РТР, ТВЦ, «Россия» и, наконец, «Культура»), всюду от нее требовали динамичности и соответствия новым реалиям. Однако прогибаться под эти реалии Сергей Петрович не хотел — как когда-то его знаменитый отец Петр Леонидович Капица, изгнанный с поста директора Института физических проблем АН СССР, не прогнулся под Берию и продолжал свои опыты в дачном сарае на Николиной Горе. Потом Берию сняли, а Капица вернулся в родной институт.

Благодаря усилиям продюсера Светланы Поповой и упорству самого Сергея Петровича передача ни разу не прекратила своего вещания и все 40 лет продолжала выходить в эфир — по-прежнему раз в неделю, по субботам. Сергей Капица вошел в Книгу рекордов Гиннесса как телеведущий с самым долгим стажем.

Не нравится — не ешь

Каким человеком был Капица? Энциклопедически образованным, с прекрасно поставленной речью, так что, расшифровывая интервью с ним, не надо было менять ни слова. Очень пунктуальным. Считал, что точность — вежливость королей. Помню, как однажды из-за пробок опоздала на встречу с ним, хотя делать это страшно не люблю. Извинялась, наверное, целый час, но Сергей Петрович долго не отходил, возмущался: «Что мне ваши извинения? Как вообще можно опаздывать?!» Мне было очень стыдно.

При этом с юмором у него все было в полном порядке. Однажды я рискнула рассказать ему анекдот, как Сенкевич, Дроздов и Капица пошли в экспедицию и Капица всех замучил умными разговорами. Ночью Дроздов просыпается. Сенкевич сидит у костра и что-то жарит. «Что-то не нравится мне этот Капица, такой нудный»,— говорит Дроздов. «Не нравится — не ешь»,— отвечает Сенкевич.

Сергей Петрович засмеялся и ответил: это признак популярности. И рассказал, как однажды, незадолго до Нового года телевизионный начальник осторожно показал ему пародию на него Хазанова. Пародия показалась Капице удачной, он долго смеялся. «Появилась даже песня Высоцкого, посвященная нашей передаче — "Письмо в передачу «Очевидное-невероятное» из Канатчиковой дачи",— рассказывал Капица.— Замечательный артист, голос эпохи так прореагировал на то, что я делаю. Я считаю, что это одна из самых высоких оценок той деятельности, которой я занимался, и выражена она в бесспорно талантливой манере».

Незаменимые есть

Вот как вспоминает о нем один из его телегероев академик Алексей Хохлов: «Мне всегда были интересны вопросы организации науки. К началу 2012 года у меня сложилось собственное видение тех реформ, которые необходимо провести, чтобы российские научные исследования были более эффективными. Я решил обнародовать свои предложения и написал статью, которая вскоре была опубликована.

Статья вызвала резонанс в научном сообществе. После ее выхода мне позвонил Сергей Петрович и предложил на ее основе сделать очередную передачу "Очевидное-невероятное". Я, конечно, согласился: участие в такой передаче было для меня честью.

Сергей Петрович был уже тяжело болен. Мою статью он прочел, лежа в больнице, и сразу решил, что на ее основе нужно делать передачу. Однако его состояние не было заметно в ходе записи. Лишь время от времени мы прерывались, и Сергей Петрович уходил ненадолго в комнату отдыха, откуда возвращался бодрый и готовый продолжить беседу.

Мне он запомнился удивительно живым и внимательным собеседником, задававшим точные, умные вопросы. Чувствовалось, что передо мной большой профессионал.

Поскольку по ходу беседы речь зашла также о моих научных работах в области физики полимеров, материала было отснято довольно много, так что хватило на две передачи, которые были показаны на канале "Культура" в мае 2012 года. Этим двум передачам было суждено стать последними выпусками знаменитой телепрограммы.

Сейчас таких программ на телевидении остро не хватает. Я понимаю, что заменить Сергея Петровича нельзя, но не обязательно, чтобы на его месте был такой же выдающийся человек — пусть это будет просто грамотный, профессиональный ведущий. Очень важно, чтобы отечественному зрителю рассказывали о проблемах и достижениях науки, а не только пичкали его пустыми зрелищами».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Культуру надо насаждать»

А вот что думает по этому поводу научный руководитель направления «Экология морей и океанов» Института океанологии РАН академик Михаил Флинт: «Несколько поколений российских ученых и просто мыслящих людей выросли на передаче "Очевидно-невероятное". Мне не довелось стать ее участником. Хотя поклонником таланта Сергея Капицы я был всегда. Думаю, это сыграло определенную роль, когда меня пригласили на телевидение вести научно-популярную передачу "Большая наука". Я сразу согласился и вел передачу десять лет. Это был интересный и полезный опыт, а главное — я знал, как эта передачу нужна людям.

Однажды я уехал в экспедицию, и тут же посыпались звонки. Люди с тревогой спрашивали: "Куда вы подевались? Передача будет выходить? Нам это очень важно!" Звонили обычные зрители, мне незнакомые. Одна женщина позвонила из Находки, молодой человек — аж из Киргизии! И сейчас, когда я передачу не веду, многие коллеги меня призывают вернуться. А примером для всех нас всегда был Сергей Петрович.

Я уверен, что такие передачи остро необходимы на нашем телевидении. Они стимулируют мысль и учат грамотной речи, носителем которой в основной части являются именно ученые. Обе задачи трудно переоценить — люди стали мало читать и общаются на каком-то странном, сленговом языке. Когда я это слышу, мне страшно, что мы теряем наш "великий и могучий" — остается только жаргон и ненормативная лексика. Поэтому такие умные передачи — это наш золотой фонд, его надо сохранять и развивать любой ценой».

Прекрасное, доброе, вечное

Научный руководитель института Всеобщей истории РАН, академик Александр Чубарьян был знаком с Сергеем Петровичем много лет, бывал у него в гостях. «Однажды мы летели с ним в самолете — кажется, в Ереван,— рассказывает Александр Оганович.— Я вообще не люблю летать, а тут все прошло как одно мгновение, потому что мы разговаривали всю дорогу. Более интересного собеседника, чем Сергей Петрович, трудно себе представить. Нам обоим был свойственен интерес к гуманитарному знанию, тяга к литературе. Поэтому мы не могли наговориться. Я бы с удовольствием продолжил тот полет, но самолет пошел на посадку.

В 2012 году Капица позвал меня на свою программу. Он говорил, что всегда хотел расширить диапазон обсуждаемых проблем, не ограничиваясь только естественными науками. Он считал, и я полностью с ним согласен, что наука — это часть культуры.

Съемка проходила не в студии, а в его московской квартире. Запомнилось, что обстановка там была очень близкая мне по духу и настрою: много книг, разных памятных вещей. Совсем не богато, но насыщенно. Я не люблю, когда стол пустой. Чувствовалось, что человек живет активной жизнью».

Нейробиолог академик Константин Анохин вспоминает, что участвовал в записи «Очевидного-невероятного» много раз, начиная с 1990-х. К сожалению, далеко не все эти записи сохранились. «Пожалуй, самым запоминающимся в этих встречах были чаепития с Сергеем Петровичем до и после записи,— делится Константин Владимирович.— Во время этих чаепитий полностью раскрывалась личность профессора Капицы во всей ее удивительной эрудиции, тонком чувстве юмора, ни с чем несравнимом обаянии. Мне жаль, что эти чаепития не вошли в программы.

Сейчас, конечно, передачи о науке на телевидении тоже есть. Но если говорить о личности ведущего, то ничего подобного я не вижу. Сергей Петрович был уникален и неповторим. Это не просто ученый, телеведущий и популяризатор науки. Это человек, впитавший в себя многовековые традиции русской интеллигенции, ее честность, порядочность, высокие культурные принципы. Таких больше нет и, боюсь, не будет».

«Главное чудо — то, что мы живем»

В последний раз я брала интервью у Сергея Петровича накануне его юбилея. «В следующем году исполняется 40 лет "Очевидному-невероятному", а мне — 85. Получается, я почти полжизни веду эту передачу. Представить страшно! Но ни об одном выпуске я не жалею, итоги не подвожу, потому что намерен продолжать работать»,— сказал Сергей Петрович.

Мы стояли на дощатом балконе дачного дома, на улице простирался заснеженный сад, а Сергей Петрович показывал мне, где находился тот самый сарай, где он вместе с младшим братом Андреем помогал отцу ставить физические опыты. Наука спасла тогда отца от тяжелой болезни и скорой смерти. Именно наука спасала и Сергея Петровича, который многие годы преодолевал болезнь и плохое самочувствие, веря, что делает важное и нужное дело.

Через полгода его не стало. Но медиахолдинг «Очевидное-невероятное» продолжает свое существование. Туда входит некоммерческое партнерство по распространению научных знаний, журнал «В мире науки», который как русскую версию Scientific American создавал и долгие годы возглавлял Сергей Петрович, и портал «Научная Россия». Так что, пусть и без него, дело популяризации науки продолжается. Сергей Петрович был бы доволен.

Наталия Лескова