Главный цикл сезона зала «Зарядье» — все симфонии Густава Малера — перевалил за половину. В кульминации прозвучали Третья и Девятая симфонии в исполнении Госоркестра им. Светланова с Александром Лазаревым за пультом и Новосибирского академического симфонического оркестра с новым главным дирижером Димитрисом Ботинисом. Раннего и позднего Малера в столичной и региональной интерпретациях слушала Юлия Бедерова.
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Цикл симфоний Малера для сезона 2022/23, в отличие от прошлогоднего цикла «Все симфонии Шостаковича», был специально спрограммирован командой «Зарядья» с расчетом на участие региональных оркестров. Так, гастрольная тема дополнила музыкальную и подчеркнула то обстоятельство, что незаметно, но безусловно Малер перестал быть эксклюзивным предложением всего нескольких игроков: Теодора Курентзиса и оркестра MusicAeterna в их пермский период, Валерия Гергиева и Мариинки, Александра Сладковского и Госоркестра Татарстана, вмешавшегося в старый спор петербуржцев и пермяков за звание главных русских малерианцев.
У Сладковского в работе запись всех симфоний, осталось всего ничего, и одну из недостающих — Седьмую — он сыграл как раз в малеровском сериале «Зарядья». Еще один гастрольный пункт в московском малеровском меню — Красноярский академический симфонический оркестр с Владимиром Ланде: они исполнили Шестую. К региональному участию также можно отнести дирижерские визиты: нынешний главный дирижер театра «Урал Опера Балет» Константин Чудовский в мае чудесным образом окажется за пультом федосеевского БСО с «Песней о земле», а главный дирижер Уральского филармонического оркестра Дмитрий Лисс в сентябре открыл московский цикл Второй симфонией с Оркестром и хором Большого театра. Своего Малера уже показывали МГАСО, НФОР со Спиваковым и Госкапелла Полянского. Хорошо видно, что музыка Малера, десятилетиями считавшаяся в России раритетной, разошлась по городам и оркестрам. Но даже в эпоху регулярных представлений от Гергиева и Курентзиса, отчетливо демонстрировавших не только головокружительную сложность партитур, но и их как будто внемузыкальную магию, Малер оставался автором пророческих философских концепций, сформулированных сверхтрудным музыкальным языком. Приобщение к ним неминуемо вводит музыкантов и слушателей в малодоступную сферу тайного знания. Другой подход практиковал Владимир Юровский в работе с Госоркестром: их Малер был тонкой музыкальной игрой, притом что на кону бывали очень серьезные темы.
Новая версия Малера от Госоркестра — на этот раз с Александром Лазаревым — будто вернула нас в эпоху «магического Малера», композитора-поставщика величественных, если не сказать массированных звучаний, прозрений и ощущений. Грандиозную Третью симфонию Госоркестр и Лазарев, само появление которого в Москве за пультом всегда событие, выполнили в соответствующей грандиозной манере. Шестичастное повествование о структуре мироздания по мотивам Ницше, от которого молодой Малер узнал о природе дионисийского и аполлонического начал, почти целиком шло в зоне динамической кульминации, требующей от оркестрантов и вокалистов (Олеси Петровой — меццо-сопрано, хора Intrada и хора мальчиков Хорового училища им. Свешникова) максимального напряжения сил. И хотя перед началом были объявлены имена только трех солистов в оркестре (кстати, небывалая и славная практика) — Антон Орлов (почтовый рожок), Аркадий Старков (тромбон), Сергей Гиршенко (скрипка),— все партии в этом исполнении следует считать сольными, хотя и не все — идеально сыгранными. Очевидно, некоторые огрехи интонации, особенно у духовых, были вызваны форсированной динамикой, крупной и пышной фразировкой. Но целое захватывало своим скорее дионисийским, нежели аполлоническим характером. Малер казался каким-то триумфально-несвоевременным, даром что Лазарев — выдающийся знаток звуковых триумфов.
Совсем другую, по сути, противоположную концепцию представил Новосибирский оркестр с Ботинисом. Поздний Малер, которому к моменту завершения последней, Девятой симфонии (1909) вообще-то не исполнилось еще пятидесяти лет, как считается, в этой партитуре прощающийся с жизнью, предстал композитором, действительно, по его словам, вдруг услышавшим «новую прелесть старых вещей». И этот Малер — не пророк, а мастер композиции в старинном смысле, как комбинаторного искусства,— концептуально и исполнительски показался как будто более современным, прозрачным, технологичным и при этом по-своему страстным. Оркестр словно ненароком хвастал довольно строгой звуковой дисциплиной, очень украшающей малеровское многословие. Девятую играли как щедрую, утонченную, пугливую и смелую музыку на грани веков, расцвечивали светлым тембром струнных, устанавливали, как на опору, на аккуратно сбалансированный ансамбль духовых, поддавались, но не слишком, на ритмическую прыть быстрых частей, проваливались, но не чересчур, в тихое движение медленных эпизодов. Изобретательный поток воспоминаний, фантазий, вульгарностей и поэтичностей, ассоциаций, не скованных логикой инструментальной формы или литературного повествования, симфония была словно старинный детектив с историями о любви, убийствах, семейных тайнах и тайных обществах и привлекала при этом свежестью и живостью характера. К какому типу интерпретации Малера — архивно-величавому или на современный лад конструктивно-прозрачному — в свою очередь, склонятся БСО с Чудовским или РНО с Александром Рудиным, станет известно в финале малеровского сезона.