дружба народов
В прошедшие выходные президент России Владимир Путин поочередно (соответственно в субботу и воскресенье) встретился с американскими и немецкими бизнесменами — и долго рассказывал им, почему они должны инвестировать в Россию свои кровные. По мнению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, бизнесмены рассказом господина Путина не вдохновились.
Американские бизнесмены в России делали все, что им было предписано судьбой. Вечер накануне свидания с президентом России они провели в театре, где в рамках фестиваля "Белые ночи" покорно слушали музыку. Встреча с прекрасным по замыслу организаторов должна была, очевидно, настроить их на встречу с прекраснейшим.
Прекраснейший выглядел позавчера так, словно все то время, что акулы капитализма мирно дремали в театре, он напряженно штудировал брошюру Дейла Карнеги "Как вырабатывать уверенность и влиять на людей, выступая публично". По крайней мере, встречаясь и здороваясь с американцами, господин Путин улыбался и тряс им руки именно с той мерой жизнерадостного изумления, что и предписывает эта брошюра.
Надо сказать, что, судя по их виду, та же самая брошюра у них просто в крови.Господин Путин вкратце рассказал бизнесменам, что он думает о России. Для этого ему пришлось оторваться от текста своей речи, в котором он, очевидно, не нашел достойных слов, способных адекватно передать впечатление о той политической и экономической стабильности, которая с некоторых пор воцарилась в российском обществе.
— В последние пять лет мы обеспечиваем устойчивый экономический рост около 7% ежегодно,— произнес господин Путин.
— Около 5% ежегодно,— невозмутимо перевела квалифицированная девушка из российского МИДа.
Возможно, девушка предпочитала оперировать реальными цифрами. Во всяком случае, лично меня воодушевила уверенность, с которой она поправила президента.
— Не файв, а сэвен,— в свою очередь, поправил ее господин Путин.Девушка посмотрела на него и, видимо поняв, что спорить бесполезно, кивнула.
— За пять месяцев 2005 года рост экономики составил 5,4%,— продолжил господин Путин.
Все-таки, таким образом, в принципиальной позиции девушки был смысл. Не зря она настаивала на цифре 5.
— Но, во-первых, мы надеемся, что это не окончательный показатель, посмотрим еще результаты работы сельского хозяйства во второй половине года.— Посмотрел господин Путин на американских бизнесменов с улыбкой из 86-й страницы брошюры Дейла Карнеги "Шесть способов расположить к себе людей".
— И посмотрим, как будет развиваться ситуация в перерабатывающих отраслях. Но и то, что мы имеем на настоящий момент времени,— это все-таки выше среднемировых темпов роста экономики,— помешкав, сказал президент России.
Вот это было ошибкой. Дейл Карнеги категорически предупреждает о том, что ни в коем случае не следует оправдываться перед собеседником, даже если ты в душе полностью признаешь свою вину и тебе по-человечески стыдно за содеянное.
После этого господин Путин раскритиковал работу правительства России. Он пожаловался американцам на то, что правительству не всегда удается справляться с заданными параметрами снижения инфляции (еще одно преступное пренебрежение элементарными рекомендациями господина Карнеги).
Затем президент отчитался о собственных достижениях. Дело в том, что, когда он, по его признанию, начинал в 2000 году, общий объем золотовалютных резервов в стране составлял $12 млрд ("миллионов",— поправила было его переводчица, но потом все-таки согласилась с ним) — "и это было накоплено за все предыдущие годы!"
— Сейчас они растут порой до $3-4 млрд в месяц,— продолжил господин Путин.— И приближаются к $150 млрд.
Американцев, мне показалось, эта речь поделила на два лагеря. Нельзя сказать, что они были враждующими. Просто один записывал все, что говорил господин Путин (единственным представителем этого лагеря был медиамагнат Руперт Мердок — по определению), другой — ничего. Пока трудно было сказать, какой лагерь прав.
Господин Путин рассказывал, что с помощью такого количества денег правительство намерено "придавить инфляцию". Но, кажется, подразумевалось: не исключен вариант, когда такие деньги придавят и само правительство (если оно не придавит инфляцию).
— Будем и дальше искать приемлемые для общества и эффективные для бизнеса схемы репатриации капитала в Россию, формировать четкие правила по выходу наших иностранных партнеров в те сектора, где по соображениям национальной безопасности существовали и существуют известные ограничения... Будем укреплять судебную систему и банковский сектор. Будем работать над укреплением прав собственников и совершенствованием защиты прав собственности, в том числе интеллектуальной,— говорил президент России.
Эти абзацы своей речи Владимир Путин запомнил, по-моему, еще когда читал послание Федеральному собранию Российской Федерации.
Несмотря на то что главной целью встречи было привлечь в экономику России американские инвестиции, господин Путин рассказывал, что он договорился с президентом США Бушем о поставках — безо всяких инвестиций — 50 млн тонн российской нефти в США ежегодно.
И опять такая досадная ошибка на пустом месте! Как же можно было так легкомысленно остудить горячие головы американских инвесторов! Они имели полное право сделать вывод, что на самом деле и не надо ничего инвестировать. Сами придут, и сами все дадут.
В конце своего выступления господин Путин с ритуальной страстью обрушился на поправку Джексона--Вэника, которая, по его словам, "до сих пор странно функционирует".
— Напомню, что она была введена еще в советское время в связи с ограничениями выезда из Советского Союза граждан еврейской национальности в Израиль,— сказал президент России.— Мы понимаем, что сегодня таких препятствий просто не существует. Теперь эту поправку пытаются привязать к любой проблеме, в том числе к поставкам, допустим, мяса птицы из США.
Господин Путин полагает, видимо, что одной поправкой нельзя исчерпывающе описывать такие принципиально разные явления, как вывоз кур из Америки и вывоз евреев из Советского Союза.
— Это было бы смешно, если бы не было грустно,— сказал господин Путин.— Даже те люди, с которыми мы поддерживаем очень теплые отношения (есть и такие.— А. К.), люди, которые в советские времена боролись за либерализацию советской системы, за выезд в Израиль,— даже они возмущены такой постановкой вопроса. Они говорят, что не из-за курятины же в тюрьме сидели в свое время.
Встреча продолжалась около двух часов. Американцы вышли после нее, как ни странно, более оживленными, чем вошли. Очевидно, любые переговоры являются для этих людей наркотиком, после дозы которого они только и начинают выглядеть людьми.
Один из американцев, господин Крафт, председатель группы компаний Craft, подошел к Владимиру Путину и, стесняясь, что-то сунул ему в руку. Господин Путин быстро кивнул ему и посмотрел по сторонам. Нет, кажется, никто не заметил. Но потом любопытство взяло верх, и президент России не удержался и начал разглядывать подарок. В руках он держал массивный перстень, на вид из червленого серебра. Владимир Путин даже примерил его на палец, но, заметив, что палец снимают фото- и видеокамеры, поспешно сдернул перстень и снова зажал его в кулаке.
— Супербоулринг! — заявил господин Крафт.— Вери гуд ринг!Только потом я, кажется, разгадал истинный смысл этого события. Конечно, американский миллиардер мог подарить президенту России не дешевое колечко, которым награждают победителей турниров по американскому футболу, а такой перстень, который человек не наденет только потому, что с той секунды, когда перстень появится у него на пальце, никто не сможет гарантировать его владельцу личной безопасности. Но американец решил, что такой перстень, конечно, сразу окажется в Гохране — в соответствии с действующим в Московском Кремле и вашингтонском Белом доме порядком. И он подумал, что единственный шанс оставить перстень президенту России на добрую память — подарить ему вопиюще безвкусную вещичку.
Впрочем, маневр господина Крафта не удался. Высокопоставленный источник Ъ в Кремле на условиях конфиденциальности сообщил мне на следующий день, что перстень на всякий случай, от греха, уже сдан на хранение, но не в Гохран, а в кремлевскую библиотеку — как не представляющий ни художественной, ни материальной ценности.
Между тем, получив перстень, господин Путин распрощался с бизнесменами и быстро пошел к выходу из зала в Константиновском дворце, где американцы остались для общения с журналистами. Казалось, господин Путин торопится поскорее остаться один, чтобы повнимательнее разглядеть свое колечко.
Сэнфорд Уэйлл, председатель правления корпорации Citigroup, рассказал, что его как инвестора больше всего интересовали состояние и перспективы судебной системы в России (со всем остальным инвесторы, кажется, готовы смириться).
Его тут же спросили, обсуждалась ли на встрече в связи с этим проблема ЮКОСа. Американец подробно объяснил, что много раз говорил о проблеме ЮКОСа (не уточнил с кем) и надеется, что решение проблемы ЮКОСа применительно к банковскому сообществу можно найти.
— Он имеет в виду долги ЮКОСа,— поспешил уточнить стоявший рядом министр экономического развития и торговли России господин Греф.
Американцу перевели. Он оживленно закивал. Да, было видно, что его это очень интересует.
На самом деле господин Уэйлл ушел от ответа. Я попросил уточнить, возникал ли разговор о ЮКОСе именно на этой встрече.
— Нет,— признался господин Уэйлл,— на этой не возникал.— Теперь слово имеет господин Белда, глава компании "Алко",— взял инициативу в свои руки переводчик, увидев, как господин Белда на полшага по сравнению с остальными бизнесменами выдвинулся вперед к микрофонам.
— Alcoa,— нервно поправил его господин Белда.Стало понятно, что путают его компанию в Россию таким образом далеко не в первый раз.
— Alcoa... — задумчиво повторил переводчик.— Ну конечно, Alcoa!Господин Греф, когда американцев, дисциплинированно погрузившихся в микроавтобус, везли на обед под шатер с видом на грязно-коричневый залив, подтвердил, что их очень интересовала российская судебная система.
— А как она будет совершенствоваться? — спросили господина Грефа иностранные журналисты, для которых в этой теме еще что-то неясно.— Что говорил президент?
— Говорил, что надо повышать зарплаты судьям,— вздохнул господин Греф.На следующий день в Константиновском дворце у президента России состоялась встреча с немецкими бизнесменами. Господин Путин говорил примерно те же слова, что и накануне, но совершенно с другим настроением. На этот раз он не нуждался в повторном штудировании брошюры Дейла Карнеги "Как перестать беспокоиться и начать жить".
Возможно, он полагал, что в связи с экономическим кризисом в Европе, признаки которого отмечают многие наблюдатели (в основном из США), немецкие предприниматели, среди которых были руководители крупнейших компаний ФРГ, сами должны сделать все от них зависящее (возможное и невозможное), чтобы постараться понравиться господину Путину.
Сами немецкие бизнесмены вели себя и вправду совершенно иначе, чем американцы. Достаточно сказать, что один из них, Клаус Мангольд, сидя напротив господина Путина, все то время, что последний рассказывал про 7% роста российской экономики и немецкую основательность, которая иногда мешает двигаться вперед (ничего не было сказано в этой связи про российскую основательность), пытался спрятать от посторонних взглядов свой собственный перстень с зеленоватым камнем, но тот все равно предательски просвечивал сквозь пальцы другой руки на свету мощных люстр Константиновского дворца.
Эта встреча продолжалась примерно столько же, сколько и встреча с американцами. Правда, участники и той и другой говорят, что если позавчера господин Путин два часа потратил на то, чтобы убедить американцев вложить в Россию хоть немного денег, то с немцами он обсуждал прежде всего судьбу уже вложенных ими средств.
Кроме того, после встречи немцы с чувством рассказывали о перспективах Североевропейского газопровода (позже господин Греф сказал, что "Газпром" сохранит в этом проекте контрольный пакет акций), а господин Мангольд прокомментировал состояние сделки между компанией Siemens и "Силовыми машинами":
— Проект вполне жизнеспособен, но просто, как и во многих вещах, нужно действовать шаг за шагом, чтобы в конце тяжелого рабочего дня сказать себе: "Все нормально".
Ясно, что и ответ на любой другой вопрос господин Мангольд завершил бы именно этой фразой, так что вопросов к нему больше никаких не возникло.