|
Роялти в кустах |
 |
| Фото: AFP |
| Теперь аукционному дому Sotheby`s роялти утаить за спиной не удастся |
Понятие "royalty" появилось в XV веке и означало тогда дарованные сувереном особые привилегии и права разного рода. К концу XIX столетия термин приобрел ряд более узких значений, и применительно к арт-рынку роялти — это "плата автору, композитору, скульптору etc за использование или продажу его работы". С трудом можно назвать современное роялти привилегией, но добиваться его пришлось, будто бы оно таковой и является,— долго и упорно.
Впервые идея процентных отчислений с перепродажи произведений искусства была выдвинута после первой мировой войны, чтобы поддержать вдов и сирот, чьи отцы-художники погибли на войне. Плакат в поддержку этой инициативы кричал о несправедливости: нищие дети в лохмотьях стоят перед витриной художественной галереи: "Посмотри, это картина нашего папы!" В 1928 году в Бернскую конвенцию 1886 года "Об охране литературных и художественных произведений" включили и право следования, когда автор при перепродаже своего произведения получает определенный процент от суммы сделки.
Произведение искусства на рынке находится с юридической точки зрения на особом положении, на него распространяется двойное право: право на материальный объект и моральное право автора. С правом на материальный объект художник расстается, как только продает свою работу. Раньше в этот же момент он расставался с мыслью о своем моральном праве. Оставалась надежда в лучшем случае на славу. Как бы ни лихорадило искусство XX века, сколько бы новых художников и течений ни появлялось, арт-рынок оказался самым консервативным и долгое время жил по схеме, выработанной столетия назад: художник--дилеры--аукцион--покупатель.
В Европе эта система долго не была отлажена: торговец мог выбирать, где ему продавать произведение, стоило только определиться, хочет он выплачивать стандартные 3-4% автору или нет. На целый век этот вопрос оставили на совести продавцов. К концу XX века арт-рынок стал пространством перемещения ценностей, а следовательно, и активов. Необходимое условие такого изменения — чтобы интеллектуальный продукт, на котором можно заработать, превратился в интеллектуальную собственность, на которой можно зарабатывать,— это присутствие на рынке автора. То есть тот факт, что художник с продажей произведения с арт-рынка не уходит,— своего рода вопрос стабильности. Процент от перепродажи произведения превратился в дивиденды, которые получает со своего морального права автор, то есть зарабатывает на своем имени. Сделать этот процесс глобальным без унифицированного законодательства было невозможно.
Борьба за глобальный процент
 |
| Работа Дэмиена Хирста "Невозможность представления о смерти в уме живого существа" стала "крупной рыбой" на арт-рынке без участия художника |
О сложностях, с которыми столкнулся один из разработчиков директивы Жан-Марк Гюттон, генеральный директор ADAGP (Авторское общество в области графических и пластических искусств), он рассказал корреспонденту "Денег": "Право следования существовало и было великолепно отлажено во Франции, Германии, Бельгии, Дании, Швеции, Португалии. В Италии и Испании оно существовало, но не применялось. Этого положения никогда не было в авторском законодательстве Австрии и Великобритании. Не соблюдалось оно и в Америке, где перепродают произведения европейских художников на огромные суммы. А значит, европейские художники от перепродажи своих произведений на территории США не получают ни цента".
По словам господина Гюттона, решить проблему унификации права следования пытались давно. В 1991 году была создана специальная комиссия с участием американских экспертов одновременно во Франции и в Германии, которая поставила вопрос о введении права следования на территории США. Комиссия решила: когда все страны Европы унифицируют свое авторское законодательство — тогда можно будет обсуждать этот вопрос и с американской стороной. В оппозицию этой компромиссной инициативе встали Австрия и Великобритания. Лондон как самый крупный центр продажи произведений искусства лоббировал интересы своих прославленных аукционных домов Sotheby`s и Christie`s. Как считает господин Гюттон, "раздражение и полемику, которую вызвал проект общей директивы, нельзя объяснить вероятной потерей денег — суммы, в сущности, невелики, скорее эту атаку можно расценить как войну за принцип".
Принцип прост — негласно условия рынку диктовали аукционные монстры Sotheby`s и Christie`s, не считаясь особенно с глобальным арт-рынком. Но после скандалов и обвинений в сговоре перечить уже не посмели, хотя и настаивали на том, что введение роялти повредит не только их бизнесу, но и всему арт-рынку. Иначе как лукавством возражения вроде неминуемой миграции дилеров и продавцов в Америку и не назовешь. То, что затраты на транспортировку, административные и таможенные сборы при ввозе работ в США в разы превысят скромное процентное отчисление автору, очевидно всем.
Строго говоря, право следования — одна из попыток последних лет сделать правила игры на арт-рынке общими. Такие изменения свидетельствуют о том, что арт-рынок выбрался за рамки аукционов и теперь субъектов рынка все теснее связывает не только любовь к искусству и деньгам, но и законодательство. "Директива начнет действовать в ЕС с 2006 года. Процент отчислений зависит от перепродажной цены: до €5 тыс.— 4%, от €500 тыс.— 0,25%. Великобритании мы даем дополнительное время, чтобы они смогли составить базы, подготовить систему. Ныне живущим художникам британцы будут выплачивать роялти уже с 2006 года, всем остальным, то есть правообладателям,— с 2010-го",— пояснил Жан-Марк Гюттон.
Казалось бы, эта директива должна обрадовать, например, художника Дэмиена Хирста. Лидеру Young British Artist было нелегко увидеть, что проданная им за €50 тыс. работа "Невозможность представления о смерти в уме живого существа" (препарированная акула в формальдегиде) год спустя ушла с аукциона за 7 млн фунтов, ни на пенс не обогатив автора. Однако какова бы ни была цена произведения, верхняя планка роялти строго определена — €12 500.
Российские впереди
 |
| Фото: GAMMA |
| Сам Дэмиен Хирст ничуть не удивился, что его произведение перепродали за £7 млн, разве что расстроился — с этой сделки он ничего не получил |
Заместитель председателя правления Российского авторского общества (РАО) Екатерина Ананьева считает, что проблема — "в сознании": "Никто правом следования в России не занимается, хотя есть специальная норма. Дело в том, что сама статья в российском авторском законодательстве соответствует мировым стандартам. Но если в европейских директивах принято высчитывать процент от суммы перепродажи, то в России — только в том случае, если разница между эстимейтом (первоначальной оценкой) и ценой на публичных торгах превысит 20%. Узнать это практически невозможно: реестров первоначальной цены никто не ведет. В принципе если бы это право применялось, то им бы занимались мы. Здесь дело не столько в законах, сколько в сознании: наши галеристы и арт-дилеры просто не понимают, как это — выплачивать художникам процент от перепродажи".
Действительно, в аукционных домах вопрос о праве следования вызывает по меньшей мере удивление. Надежда Андросова, юрист аукционного дома "Гелос", так отреагировала на вопрос об отчислении роялти: "У нас не было ни единого случая, чтобы автор обращался за отчислениями от перепродажи. Поэтому мы и не занимаемся этим, и с авторским обществом по этому вопросу не связываемся. К тому же в документах, с которыми мы принимаем произведение искусства, никогда не указывается цена первой сделки, и выяснить это, на мой взгляд, невозможно".
Выходит, что право следования в российском законодательстве сочетает в себе несочетаемое. Во-первых, пусть и запутанное право следования самим фактом своего существования позволяет российским художникам претендовать на отчисления с европейских аукционов. (Британские авторы ввиду отсутствия оного долгое время этим похвастаться не могли.) Во-вторых, это положение не обременяет наших галеристов и аукционщиков. И в-третьих, всю "социальную" нагрузку берет на себя Европа. Государству удалось позаботиться обо всех, не напрягая себя.
"Большинство художников, произведения которых перепродают на западных аукционах, на Западе и проживают, те же, которые остались в России, получают отчисления от аукционных домов, но кто и сколько, я не скажу. А механизм сам по себе прост,— объясняет Владимир Григорьев, заместитель начальника управления документации и распределения гонораров РАО.— Наши партнеры, авторские ассоциации, такие как ADAGP, получают информацию о продажах — в Европе она доступна, и если было перепродано произведение художника, который числится в наших списках, деньги переводят на счет РАО, а мы уже выплачиваем их автору. А в России у нас нет предмета сотрудничества с аукционами".
Роялти вместо пенсии
Интересно, что последние инициативы на арт-рынке многими воспринимаются не как чисто экономические, а как торжество социальной справедливости. В статье Guardian, посвященной введению права следования на территории Великобритании, прогнозы урона, который нанесет введение роялти британскому арт-рынку, соседствуют, например, с такими пассажами: "Выплаты помогут многим прославленным художникам, которые уже не могут работать, жить достойно". Таким образом, получается, что государство спешит переложить на арт-рынок свои обязанности по обеспечению немощных и престарелых творцов.
В Америке, к примеру, сейчас всерьез разрабатывают проект пенсионного арт-фонда. Затея обеспечить старость ветеранам творческого труда за счет прибыли от их произведений очень схожа по сути с теми положительными факторами, которые выискивают британцы в навязанном им роялти. В тех странах, где механизм перепродажи был отлажен, например в Германии, сами собой возникли социальные арт-фонды, в которых скапливались невостребованные роялти. Художник сегодня действительно должен быть дельцом, хотя бы потому, что "достойную старость" ему обеспечит именно рынок.
МАЙЯ СТРАВИНСКАЯ