Вчера вечером в Доме кино закрылся XIII Международный Фестиваль фестивалей. Программу премьер петербургских режиссеров, показанную в рамках форума, комментирует МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ. О церемонии закрытия и итогах фестиваля Ъ расскажет завтра.
Самая долгожданная из премьер — "Мама, не горюй 2" Максима Пежемского, сиквел очаровательной криминальной комедии (1997) о чудаках-бандюках, которые манкируют профессиональными обязанностями ради задушевного общения. Сиквел всегда уступает оригиналу, но надежды вселял профессионализм команды, взявшейся за "фильм #2", как, не без цинизма, именовали его некоторые участники съемок. Но и лучший российский продюсер Сергей Сельянов, и сценарист-языкотворец Константин Мурзенко сочли, что "Мама, не горюй" — самоигральный брэнд, под маркой которого можно предлагать народу все, что угодно.
Результат не так ужасен, как какие-нибудь "Особенности национального чего-то там 25". Просто очень несмешной, крикливый фильм. Напоминает чес эстрадников по провинции. Иван Бортник невыносимо кривляется в роли "законника" по кличке Гитлер, пародируя урку из "Антикиллера", который в свою очередь пародировал незабвенного Промокашку. Так же торгуют лицом Александр Баширов, Гоша Куценко, Николай Чиндяйкин. Стойкого раздражения удается не вызвать только Евгению Сидихину, которого спасает привычка играть благородных силачей, замечательной Елене Шевченко в эпизодической роли уборщицы да Михаилу Ефремову, сыгравшему политтехнолога, разводящего кандидатов на выборах. Типа сатира. Но какая-то невиданная: как можно издеваться над выборами, если они исчезают, как феномен.
"Удаленный доступ" молчавшей 12 лет Светланы Проскуриной — иная крайность. Мучительно выношенное, спасенное Александром Сокуровым, тщательное выстроенное аскетическое кино о распаде человеческих связей, иррациональном беспокойстве, владеющем самыми благополучными людьми. Фильм насыщен долгими "пустыми" планами, которые накапливают статическое электричество, как герои копят чреватые нелепым взрывом эмоции. Сюжет, растворенный в этих планах, — роман одинокого парня неопределенных, но предосудительных занятий и пошедшей по зову сердца работать в контору телефонного секса дочки нуворишей. Нетрудно догадаться, что основан он на книге Эргали Гера "Сказки по телефону", но имени писателя в титрах нет. Не только потому, что не сложились отношения с режиссером, но и потому, что эстетика горького романтика и мастера интриги Гера несовместима со стерильным экранным миром. Зато участием в "Удаленном доступе" могут гордиться актеры, страдающие от нехватки авторских фильмов: от Елены Руфановой до удивительной дебютантки, отрешенно-чувственной Даны Агишевой.
В "Городе без солнца" Сергея Потемкина корреспонденту Ъ, автору этих строк, довелось сыграть крохотную роль злобного критика, и стыда он за это не испытывает. Вроде бы фильм о "вреде наркотиков": молодой бизнесмен пытается спасти от героина богемную девчонку, в которую влюбился вопреки всякой социальной логике. Но это ни в коем случае не агитка и не лубок. Хеппи-энд мним, не понять, реальность ли это, или предсмертный бред. Героин — такая же часть петербургского морока, как тяжелое небо и хроническое отсутствие тепла и света. Для дебютанта господин Потемкин продемонстрировал редкое умение работать с актерами. От Максима Аверина, справившегося с трудной задачей сыграть просто хорошего, честного, благополучного человека, до Семена Фурмана в роли режиссера студийного театра, вечного неудачника, невыносимо фальшивого во всем, что он делает на сцене, но искренне верящего в спасительную фальшь театра. Сергей Потемкин — моралист, но не конформист, а конформизм остается главной бедой отечественного кино, что жанрового, что авторского.