На экраны города вышел фильм Стивена Спилберга "Война миров" (War of the Worlds), вторая в истории экранизация романа Герберта Уэллса о марсианской агрессии против Земли (1898), с Томом Хэнксом в главной роли.
Действительно, изо всех его фильмов лишь два можно считать "страшными": "Дуэль" (1971) и "Челюсти" (1974). Похоже, режиссеру обрыдла миссия чемпиона политкорректности среди кинофантастов, уговаривающего зрителей не бояться "чужих", как бы они ни выглядели. В 1970-1980-х годах мир умилялся липким, но добрым инопланетянам и ждал "тесных контактов третьей степени". Тесные контакты-2005 осуществляются при помощи берданок, лимонок и стратегической авиации. То ли глаз, то ли видеокамера на щупальцах, которыми марсиане проверяют, не осталось ли в подвалах разрушенных домов вкусных людишек, напоминает мордочку E. T. из фильма 1982 года. Топором по ней, топором. "Просто страшным фильмом", как две капли воды похожим на любой другой фильм катастроф любого голливудского ремесленника, Спилберг перечеркнул все, чему тридцать лет учил зрителей. Он крушит Нью-Джерси и разит людей тепловыми лучами (которые почему-то оставляют нетронутой одежду, испепелив ее владельцев) с удовольствием стервозного ребенка, которому надоело притворяться паинькой и нянчиться с куклами, а не отрывать им головы. За столь увлекательным занятием он вроде бы и не замечает, что "Война миров" переполнена дикими даже по голливудским меркам натяжками. Например, автомобиль, на котором герой спасается с двумя своими премерзкими детьми, — единственный на Земле, который не вырубили марсианские импульсы. Движок он, видите ли, только что поменял.
"Война миров" (1953) Байрона Хаскина воплощала паранойю холодной войны, страх перед третьей мировой. Враги рода человеческого не случайно прилетали именно с планеты красного цвета. Версию Спилберга можно интерпретировать как метафору антитеррористической паранойи. Марсиане соскальзывают по специально обученным молниям из космоса, но их оружие, гигантские треножники, ждали своего часа в толще земли, как, по одной из версий, оружие ожидало бесланских террористов в здании школы. Видать, без вредителей дело не обошлось. Общаются между собой марсиане при помощи описанного Уэллсом завывания "улла, улла, улла", подозрительно напоминающего призывы муэдзинов. Транспорт — любимая мишень террористов. Спилберг поочередно показывает рухнувший самолет, мчащийся в никуда пылающий поезд, перевернутый паром. Морпех, поддев дулом автомата лапку издохшего марсианина, довольно оповещает коллег, словно только что обыскал дом в Багдаде: "Чисто". Впрочем, может быть, Спилберг ни о чем таком не думал. Ассоциации с земными конфликтами рождаются сами по себе, стоит появиться на экране людям в форме. В финале Спилберг попытался по инерции пробормотать нечто гуманистическое, но, кажется, сам не понял, что сказал. Получилось что-то в духе: "Убей бобра, спаси дерево". Дескать, стоило марсианам вдохнуть нашего воздуха, как им карачун пришел, так возблагодарим же земных микробов, наших спасителей. Пожалуй, впервые с экрана спели такой гимн загрязнению окружающей среды. К стенке изменников зеленых, которые хотят сделать атмосферу Земли безвредной для марсианских агрессоров.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ